– Ну и мы можем сделать то же самое!

– Могли бы, если б не…

– Все окна должны быть закрыты, – напомнил Пантелеймон. – Все до последнего.

– Но откуда такая уверенность? – воскликнула Лира.

– Нам сказал ангел, – пояснила Кирджава. – Вернее, сказала. Мы ее встретили и многое от нее узнали. Это правда, Лира.

– Ты говоришь – ее? – подозрительно спросила Лира.

– Это была женщина-ангел.

– Никогда про таких не слыхала. А вдруг она врет?

Уилл тем временем размышлял о другой возможности.

– Допустим, все окна закроют, – сказал он, – а мы будем открывать себе одно, когда понадобится, пролезать в него как можно быстрее и тут же заделывать обратно – ведь это-то наверняка ничем не грозит? Тогда много Пыли попросту не успеет туда просочиться…

– Ура!

– Сделаем окно там, где его никто никогда не найдет, – продолжал он, – и только мы вдвоем будем знать…

– Это уж точно сработает! Я уверена! – поддакнула Лира.

– И мы сможем ходить из одного мира в другой и оставаться здоровыми…

Но деймоны потупили головы, и Кирджава бормотала «нет, нет», а Пантелеймон произнес:

– Призраки… Она рассказала нам еще и о Призраках.

– Призраки? – переспросил Уилл. – Мы видели их во время битвы, в первый раз. При чем тут они?

– Мы узнали, откуда они берутся, – ответила Кирджава. – И это самое худшее. Они – дети бездны. Стоит открыть ножом окно, как появляется Призрак. Он словно кусочек этой бездны, который выплывает оттуда и попадает к нам. Вот почему в мире Читтагацце столько Призраков – из-за окон, которые оставлены там открытыми.

– Они растут, питаясь Пылью, – добавил Пантелеймон. – И деймонами. Потому что Пыль и деймоны, в общем, похожи; во всяком случае, взрослые деймоны. И Призраки становятся больше и сильнее, когда поедают их…

Уилл почувствовал в сердце сосущий страх, и Кирджава прижалась к его груди, чувствуя то же самое и стараясь утешить его.