– Каждое окно, – прошептала Лира.

– Все окна до последнего… они должны быть закрыты? – с трудом выговорил Уилл.

– Все до последнего, – подтвердил Пантелеймон шепотом, как Лира.

– Нет, – пробормотала Лира, – нет, не может быть…

– Это значит, что мы должны покинуть свой мир и остаться в Лирином, – сказала Кирджава, – или Пан с Лирой должны покинуть свой и остаться в нашем. Другого выхода нет.

И тогда безжалостный дневной свет ударил их по глазам в полную силу.

И Лира закричала. Прошлой ночью крик совы-Пантелеймона напугал всех слышавших его крохотных тварей, но его нельзя было даже сравнить с тем отчаянным воплем, который вырвался сейчас у Лиры. Он ошеломил деймонов, и Уилл понял почему. Они не знали всей остальной правды – той, что стала известна Уиллу и Лире за время разлуки с ними.

Лира дрожала от гнева и горя; она сжала кулаки и шагнула по песку в одну сторону, потом в другую, обращая залитое слезами лицо то к морю, то к дюнам, словно искала у них ответа. Уилл подскочил к ней и схватил ее за плечи, почувствовав, как страшно она напряжена.

– Погоди, – сказал он, – послушай: что говорил мой отец?

– Ах, – воскликнула она, сокрушенно мотая головой, – он сказал… ты знаешь, что он сказал… ты же был там, Уилл, ты все слышал!

Он испугался, что от горя она может умереть на месте. Она бросилась к нему в объятия и зарыдала, прижавшись к его груди, вцепившись ногтями ему в спину и уткнувшись лицом в шею, так что он слышал только «нет… нет… нет…».

– Погоди, – снова повторил он, – давай вспомним все точно, Лира! Может, найдется какой-нибудь выход. Какая-нибудь лазейка…

Он мягко высвободился из ее объятий и усадил ее на песок. Взволнованный Пантелеймон тут же прыгнул к ней на колени, а кошка, второй деймон, нерешительно подошла поближе к Уиллу. Они еще не касались друг друга, но теперь он протянул ей руку; она ткнулась ему в пальцы своей кошачьей мордой и деликатно ступила к нему на колени.

– Он сказал… – сглотнув, начала Лира, – сказал, что без вреда для себя люди могут проводить в чужих мирах совсем мало времени. Но это неправда. Ведь мы-то сколько провели! И если не считать того, что нам пришлось сделать, чтобы попасть в страну мертвых, остались здоровыми, разве нет?

– Мы были в чужих мирах не так уж долго, – сказал Уилл. – Мой отец провел вдали от своего мира, то есть моего, целых десять лет. И уже умирал, когда я его нашел. Десять лет – больше нельзя.

– А как же лорд Бореал? Сэр Чарльз? Он ведь ничем не болел!

– Да, но не забывай, что он мог, когда ему вздумается, посещать свой мир, чтобы поправить здоровье. В конце концов, именно там, в своем мире, ты и увидела его впервые. Наверное, он нашел какое-то потайное окно, о котором никто не знал.