Паран пустил лошадь вверх по склону. Достигнув вершины, он вынужден был сильно натянуть поводья. Лошадь выпучила глаза и, гневно фыркая, замотала головой. Однако Парану сейчас было не до ее жалоб. Рука потянулась к ножнам, вытащив меч.

На вершине горел костерок. Возле огня сидел человек в тяжелом боевом облачении. Рядом пасся хромой мул. Завидев Парана, человек с кряхтением стал подниматься на ноги. В руке он держал короткий меч.

Паран огляделся. Все говорило о том, что воин здесь один. Подъехав поближе, капитан остановил лошадь.

– Сражаться мне затруднительно, но если ты настаиваешь, я готов, – сказал человек на языке дару.

Паран мысленно поблагодарил адъюнктессу. Когда-то она потребовала, чтобы он прошел тщательную и всестороннюю выучку. На языке дару он говорил столь же свободно, как и на родном малазанском.

– Я ни на чем не настаиваю, – ответил Паран. – Мне надоели сражения.

Наклонившись в седле, он кивком головы указал на мула.

– А это твой боевой мул?

Человек громко расхохотался.

– Ему нравится так думать. Давай, путник, спешивайся. Если ты голоден, у меня есть чем тебя угостить.

Капитан слез с лошади и сел у огня.

– Меня зовут Паран.

Человек вернулся на свое место по другую сторону костра.

– А я – Колль, – представился он, вытягивая перевязанную ногу. – С севера едешь?

– Да. Сначала потерся в Генабарисе. Потом в Крепыше.

Колль насторожился.

– Видом ты похож на наемника. Правда, не солдата, а офицера. Я слышал, в Крепыше жарко было. Тебя, часом, не подпалило?

– Я прибыл туда позже. Видел только завалы и груды трупов. Думаю, очевидцы мне не врали. – Помешкав, Паран добавил: – В Крепыше ходили слухи, что Дитя Луны улетело в Даруджистан.

Колль что-то пробурчал и подбросил хвороста в костер.