Калам с Параном присмотрелись. Они заметили дрожащую дымку, окаймлявшую непонятное дерево. Дымка то разрасталась, то уменьшалась, потом совсем исчезала. Капитан был вынужден согласиться с Печалью: «дерево» и в самом деле разрасталось.

– У него и корни есть, – добавила девчонка.

Паран очнулся первым.

– Капрал. Останешься здесь, с нею. Я скоро вернусь.

Убрав меч в ножны, Паран скрылся в темноте. После недолгого путешествия сквозь кустарник он добрался до ближнего края сада. Совсем рядом журчал фонтан, окруженный мраморными колоннами. Дальше виднелся крытый двор, заполненный гостями. Паран поискал глазами Бурдюка и вскоре нашел. Сержант и люди из его взвода несли караул совсем рядом. Они стояли на границе сада, лицом к дворику. Вид у всех был напряженный. Капитан поднял с земли ветку и с силой переломил.

На хруст все шесть голов повернулись к нему. Паран кивком головы подозвал Бурдюка и Колотуна, затем отошел назад. Сержант наклонился к уху Быстрого Бена и что-то ему прошептал, после чего вместе с лекарем подошел к Парану.

– Калам наткнулся на вашу Печаль и еще на какую-то странную штуку. Девчонка не в себе. Судя по ней, она не пыталась нас обмануть. Она то помнит, что убивала меня, а в следующую минуту все забывает. Вдобавок она утверждает, что Калам – ее давний друг.

Колотун хмыкнул.

– А что это за странная штука?

– Никто не знает. Внешне похожа на дерево. Но вид у нее жуткий.

– Так, – вздохнул капитан. – Колотун, ты пойдешь вместе с капитаном. Осмотри девчонку; может, что-нибудь поймешь.

А что слышно насчет гильдии ассасинов? – спросил сержант Парана.

– Ничего.

– Тогда мы вскоре уберемся отсюда, – сказал Бурдюк. – Скрипача с Ежом отправим первыми. Будете возвращаться, приведите с собой Калама. Нужно поговорить.

Раллик спустился в зал и пошел к выходу. Никто не пытался его остановить. Там, где он проходил, разговоры умолкали, а лица гостей поворачивались к нему. Потом прерванные беседы возобновлялись. Каждый из собравшихся по-своему оценивал гибель Турбана Орра, однако никто не хотел портить себе празднество. Раллик чувствовал себя безумно уставшим. Уставшим душевно.

Ему навстречу поднялся Крюпп. С пухлой руки свисала маска. Лицо толстяка обильно покрывал пот. Глаза были полны страха.

– Понимаю твой страх, – сказал Раллик. – Если бы я знал, что ты здесь…

– Помолчи! – огрызнулся Крюпп. – Крюппу нужно подумать.

Ассасин удивленно вскинул брови. Он не помнил, чтобы толстяк кому-нибудь ответил грубостью. Если Крюпп сбросил маску любезности и благодушия, носимую им годами, значит, события приняли совсем дрянной оборот. Раллику сделалось не по себе.