– Я, капитан, поступил с ней весьма милосердно. Я превратил ее в свое орудие, но она об этом даже не подозревала. Как по-твоему, что лучше: когда ты знаешь, что являешься чьим-то орудием, или когда ничего не знаешь?

Паран молчал.

– Если желаешь, я могу вернуть ей память обо всем, что она сотворила… Точнее, что сотворил ее руками я.

– Не надо.

Котиллион кивнул.

Парана удивила боль, вновь завладевшая его телом. Потеряв столько крови, он ожидал, что вот-вот впадет в беспамятство. Но нет, у него отчаянно болело и не менее отчаянно чесалось все тело.

– И что теперь? – кашляя, спросил он Котиллиона.

– Теперь? – удивился тот его вопросу. – Я начинаю заново.

– Найдешь себе еще такую же девчонку?

– Нет. Этот замысел не удался.

– Но ты же похитил у нее ее собственную жизнь!

Котиллион сердито посмотрел на него.

– Она получит ее назад. А ты, я смотрю, по-прежнему не расстаешься со своим мечом? Так что с твоей жизнью дело обстоит иначе.

Повернув голову, капитан увидел свой меч, до которого можно было дотянуться рукой.

– Когда удача от меня отвернется… – пробормотал он.

«Она уже отвернулась», – подумал Паран.

Удивительно: он вновь чувствовал свою левую руку. И боль в груди начала стихать.

Услышав произнесенные Параном слова, Котиллион сухо рассмеялся.

– Боюсь, уже поздно, капитан. Ты рискуешь, надеясь на благосклонность Шутихи. Ты и не заметил, как стал ее рабом и отдал ей всю мудрость, какая у тебя была. Вот к чему приводит власть опоннов над человеком.

– У меня затягиваются раны, – сказал Паран.