Могучие кулаки обрушиваются снова и снова, от тяжёлых ударов в черепе звон, над ухом будто лупят в железное било.

Удары резко прекратились. В ушах лишь отдаётся стук собственного сердца – отчаянный, бешеный, надрывный.

Ослабевший невр ощутил, как его волокут по полу. Затем сильные руки вскинули его вверх. Тело взвилось в воздух, спина и плечи ударились о каменную стену. В кожу через волчовку впились острые кончики камней.

На него дохнуло жаром, сквозь щели в веках увидел наполненную яркими углями жаровню. В ней лежат щипцы, металлические пруты, крючья. Металлические наконечники уже сделались вишнёвого цвета, как и сами угли.

Перед глазами всё расплывается, но Таргитай заметил могучий торс Перуна совсем близко. В ноздри шибает запах крепкого мужского пота.

Лязгнул замок, и невр почувствовал, как натянулась левая рука – так сильно, что почудился треск сухожилий. Затем в воздухе повисла и вторая рука. Теперь обе растянуты в стороны, ноги упираются в пол, не давая повиснуть на цепях, как мокрому белью на ветру.

Таргитай с трудом открыл глаза, заставил себя держать веки поднятыми. Он во всех деталях рассмотрел жаровню с раскалёнными углями.

Могучий Перун смотрит с ненавистью. С выбритой головы зловеще свисает чуб. На губах играет улыбка победителя.

– Просто смерти, – произнёс он, утирая ручеёк крови с рассечённой брови, – ты не заслуживаешь. Нет, Сварог. Я буду рвать твою плоть, пока не изойдёшь кровью. Твой разум помутится от боли, а дух станет вопить от отчаяния.

Видя молчание Таргитая, он кивнул. Глаза презрительно сощурились.

– Уже потом, много позже, так и быть, подарю тебе смерть. От моего клинка могут умереть даже боги! А пока я вершу мщение – война не начнётся. Отсрочка – как ты и просил! Ха-ха-ха!

Глава 9

Глава 9

Что происходило потом, Таргитай осознавал смутно. Когда раскалённое железо в руках Перуна касалось кожи, вдавливалось в плоть, его швыряло в бездонный океан боли, а разум погружался в темноту. В себя его приводила ледяная вода, которую бог войны безжалостно выплёскивал из ведра.

Волчовка потемнела от крови. От неё пахло палёной шерстью – там, где Перун жёг кожу раскалённым железом прямо через неё.

Даже закрыв глаза, неким внутренним взором Таргитай видит полупризрачный силуэт бога войны. Словно со стороны наблюдает, как Перун вырывает куски плоти из его безвольно повисшего на цепях тела. Смотрит, как вонзает ему в живот и под рёбра металлические пруты, светящиеся после пребывания в жаровне, в толстом слое пылающих жаром углей.

Таргитай боли уже не ощущает, лишь безучастно смотрит, как умирает его оболочка. На лице Перуна читается неземное наслаждение – самое сладостное чувство воин испытывает, когда враг целиком в его власти, когда вершится долгожданная месть.