— Тай Альге?

Я чуть не сказала «мой господин», но он не оценил бы это.

— Ожидала кого-то другого? — Ровный голос с едва заметными нотками брезгливости, неожиданно сильно задевшими меня. — Или, может, тебе привычно позволять незнакомцам до себя дотрагиваться?

Я не слушала его чувств. Я не хотела знать, что он разочарован во мне. Что он здесь, чтобы попрощаться.

Ядгар Альге

Под чужим небом, на чужой земле они встретились снова. Ядгар ожидал, что Эрика будет удивлена, растеряна и, быть может, испугана. Поэтому ему хотелось, чтобы их встреча произошла в безопасном для нее месте. Он пришел как обычный человек, чтобы просто поговорить — без запугиваний или унижений.

А сейчас уже жалел, что отказался от первоначального, не очень рационального, но более удобного для него плана. Всего-то и нужно было выкрасть девушку во второй раз и притащить к себе на корабль, хочет она того или нет. Так было бы и проще, и легче. Как минимум не пришлось бы наблюдать, как полуодетую Эрику таскают на плечах двое не менее раздетых мужчин. И пожалуй, не заметь она его, то не удержался бы и вмешался. В тот момент самым большим желанием Альге было оторвать руки молокососу, что осмелился прижимать к себе его женщину. Вероятно, он все-таки исполнит свое желание, но позже. Когда у Эрики не будет возможности об этом узнать. Потому что, как бы он ни злился, причинять ей боль не хотелось. Как и показывать себя безумным ревнивцем.

Ядгар не помнил момента, когда ему стало не все равно, что Эрика о нем думает, но игнорировать сей факт уже не мог. Как и то, что его чувства — не просто страсть, которая со временем и расстоянием угасает, а нечто большее. Почему при взгляде на девушку в мокрой одежде, потерянно сидевшую в круге света от фонаря и обнимавшую себя за плечи, он испытывал такую нежность и такую печаль?

Как же он скучал! Но разве ей скажешь об этом? Она услышит, несомненно. И поймет. Но едва ли примет.

Он позволил себе коснуться ее загорелой кожи, пробежаться пальцами по девичьей шее, покрытой тонким светлым пушком у кромки волос. Когда-то он оставлял на этой коже синяки, а сейчас и царапину побоялся бы нанести. Обнаженные плечи были так беззащитно хрупки, что хотелось их спрятать.

— Тай Альге?

Как же его злило, что она почти никогда не называла его по имени. Лишь лаская гибкое тело, доводя девушку до исступления, он мог сорвать с ее губ не равнодушное «тай Альге» или почти издевательское «мой господин», а свое имя.

Ему следовало бы быть снисходительно-небрежным или же уверенно-ироничным. Вместо этого он почти признался в том, как его задело, что она была там, с другими, столь счастлива и раскованна.