— Биология, — отвечаю я, нервно ожидая увидеть, что она подумает об этом. — Программа обучения на подготовительных медицинских курсах.

— У меня степень по медсестринскому делу, — отвечает она. — Иногда это трудный путь: делать людей лучше, восстанавливать их, но так же это награждает.

Я почти забыла об этой ее стороне. Медсестра.

Мы немного разговариваем: о соперничестве Стэнфорда-Беркли³⁶, о Калифорнии, о том какие пляжи лучше для сёрфинга и о программе подготовительных курсов. Через пять минут она стала намного дружелюбнее, отчасти все еще желая, чтобы я ушла, чтобы она смогла сосредоточиться и принять решение, за которым пришла сюда, но так же позабавлена моими шутками, ей любопытно, она очарована. Могу сказать, что я ей нравлюсь. Мама любила меня, даже если не знает, что должна любить меня. Я рада.

— Ты когда-нибудь была в Стэнфордской Мемориальной Церкви?— спрашиваю я ее, когда в разговоре образуется затишье.

Она качает головой.

— Как правило, я не хожу в церковь.

Интересно. Не то, чтобы мама фанатела от церкви, но пока я росла у меня всегда было впечатление, что ей там нравилось. Мы перестали ходить туда только тогда, когда я стала подростком, может потому что она думала, что я сделаю в церкви что-то, что разоблачит нашу семью.

— Почему нет? — спрашиваю я. — Что не так с церковью?

— Они всегда говорят вам, что надо делать, — отвечает она. — А я не люблю выполнять приказы.

— Даже от Бога?

Она рассматривает меня, один уголок ее глаза приподнимается в улыбке.

— Особенно от Бога.

Очень интересно. Может, мне слишком нравится этот разговор. Может, я должна рассказать ей, кто я напрямую, но как можно вывалить на кого-то, что ее еще-даже-не-зачатый-ребенок, пришел навестить ее из будущего? Я не хочу свести ее с ума.