— И ты сказала…

— Сказала, что должна подумать об этом. Он сказал, что если я хочу выйти за него, должна встретиться с ним сегодня. На закате.

Я присвистываю, и она страдальчески улыбается. Не могу ничего поделать. — Так ты склоняешься больше к «да» или «нет»?

— Думаю, к «нет».

— Ты не… любишь парня? — спрашиваю я, задыхаясь. Мы здесь говорим о моем будущем, вся моя жизнь на кону, и она склоняется к «нет»?

Она смотрит на свои руки, на безымянный палец, где нет очень заметного шикарного обручального кольца.

— Не то, что я не люблю его. Но не думаю, что он сделал мне предложение по обоснованным причинам.

— Дай угадаю. Ты при деньгах, и он хочет жениться на тебе ради денег.

Она фыркает:

— Нет. Он хочет жениться на мне, потому что хочет, чтобы я родила ему ребенка.

Ребенка, в единственном числе. Потому что она не знает, что в плане есть и Джеффри.

— Ты не хочешь детей? — спрашиваю я, мой голос немного выше, чем обычно.

Она качает головой:

— Я люблю детей, но не думаю, что хочу собственных. Я слишком сильно беспокоюсь. Не хочу любить кого-то так сильно, чтобы потом его отобрали. — Она осматривает долину, смущенная тем, как много рассказала о себе. — Не знаю, смогу ли я быть счастливой в этой жизни. Домохозяйкой. Матерью. Это не для меня.

Тишина окутывает нас на минуту, пока я стараюсь придумать что-то умное, чтобы ответить, и чудесным образом, я придумываю.

— Может быть, ты не должна смотреть на это с такой точки зрения, будешь ты или нет счастлива, когда станешь женой этого парня, но подумаешь о том, если ты будешь его женой, станешь ли ты тем человеком, которым хочешь быть. Мы думаем о счастье и о том, сможем ли принять его. Но обычно, это происходит от того, что мы довольствуемся тем, что имеем и принимаем сами себя.

В конце концов, класс «счастья» пригодился.

Она внимательно смотрит на меня:

— Скажи снова, сколько тебе лет?