– А ты хотела их просто позлить или решила начать с Сергеем серьезные отношения?

– Какие отношения?! Неужели ты не понимаешь, что мы не можем быть вместе?! Ты такая наивная, у тебя все так просто: люблю, значит, дайте-подайте.

– Да, я не понимаю, что сложного, если вы хотите быть вместе? Вам-то кто мешает? Что-то я не замечала, что ты живешь по указке родителей.

– Все гораздо сложнее, чем ты можешь понять. О моих чувствах вообще никто не должен был знать, а ты разболтала все, даже головой не подумав, – с презрением выговорилась подруга.

– Ну, извини, я не знала, что это какая-то тайна в кругу сенсеров, где все всё друг про друга знают, – съехидничала Эллен.

– Именно поэтому для меня было так важно спрятаться от других. В моем положении слишком рискованно иметь привязанности.

– Прости, Лесь.

– Все равно уже ничего не изменишь, – с сожалением ответила Леся. – Оставь меня одну, пожалуйста.

В этот раз Эллен ее послушалась. Понять Лесю порой было очень сложно: то ли из-за того, что она много не договаривала, то ли из-за разных взглядов на жизнь и чувства. Эллен жила яркими насыщенными сенсерными эмоциями, Леся – тем, что осталось от них после очищения.

***

Вскоре начался банкет.

Эллен сидела за одним столом с дядей, Нелли, Артуром и семьей англичан. Виктор оценивал каждое ее движение. Она ни на секунду не могла расслабиться: следила за осанкой, этикетом и наличием фальшивой улыбки.

Нелли даже не старалась выглядеть приветливой и тем более счастливой. Позволяла себе хмыкнуть там, где все смеялись, или улыбнуться там, где надо было ужаснуться. Откуда в ней взялось столько бесстрашия, Эллен не понимала. Виктор не выражал недовольство при всех, но она хорошо его знала – потом несдобровать. Она не раз подавала Нелли предупредительный знак. Та свой пыл так и не сбавила.

Семья англичан не произвела на Эллен должного впечатления. Мать показалась ей женщиной бесчувственной и высокомерной, что никак не соответствовало представлению о хранительнице очага; глава семейства – алчным и хитрым; их старший сыночек – самовлюбленным подхалимом.

Младший парнишка, Кевин, держался от них особняком, но Эллен чувствовала: он не последнее звено в цепи. Отец семейства ни слова не сказал ему, когда тот расхлябанно развалился на стуле, сделал глоток спиртного из его бокала, ослабил неряшливо галстук и послал брата. Его дерзость словно боялись заметить.

Эллен по-особенному ощущала его присутствие. «Он опасен!», – кричала интуиция, а энергия внутри не переставала бурлить. Эллен была начеку – готовая в любой момент отразить удар врага.