Ведь с таким вариантом, что запасной путь существует, но никто больше не знает, где найти его, жить было бы слишком ужасно.

Возможно, нужен кто-то вроде Джинни, чтобы наплевать на экспертов.

– Иногда шахты связаны с системой пещер или более старых шахт. Или порой случается, что одно соединяется с другим, – говорила она. – Ты помнишь, как мы подростками слушали про аварию на Нокс-Майн?[48]

Название звучало знакомо, но никакие подробности не вспоминались.

– Это ж тоже где-то здесь произошло. 1959-й. Река Саскуэханна прорвалась в одну из галерей и затопила бог весть сколько еще между Порт-Гриффином и Эксетером. Там вели добычу в местах, где делать этого не должны были. Так что связывается даже то, что, казалось бы, не должно связываться.

Слева от места, где мы стояли на этом запущенном участке, оплаченном кровью и голодными смертями, высились холмы и уходили вдаль, густо покрытые деревьями с гирляндами последних клочков утреннего тумана.

– Вода, что попала в тот ствол под нашей улицей, должна была откуда-то прийти. Ее не принесли проливные грозы. Каким бы ни был поток там, он не протянулся бы настолько далеко. – Джинни указала на затуманенные холмы. – Возможно, началось это не здесь. Но просквозило здесь.

Она произнесла это так, будто и не было у нее никаких сомнений в этом. Она узнала. Возможно, не вчера. Зато сегодня, после того, что она бог весть что делала вчера ночью в этом доме, она – знала.

– Я карту видела.

– Ты же не думаешь на основе этого действовать по официальным каналам?

Она глянула на меня так, словно бы сейчас через силу заставляет себя выносить дурака. Этот взгляд каждому мужу известен.

– Официальные каналы – это то, что завалило провал посреди недели. Эти каналы оставили тех шахтеров под землей умирать. Эти каналы меньше заботило бы то, что я выяснила, зато больше то, как я это выяснила. Так что – к чертям каналы. Я здесь ради Дрю и Кэйти.

Следом за ней я поднялся по провисшим доскам скрипучего крыльца и вошел в дом.

Дом заставил меня припомнить кабинет Уэсли Макнаба, но там была всего одна комната. Здесь же этим было пропитано все, не одну человеческую жизнь, должно быть, пронзила эта единственная одержимость, передававшаяся из поколения в поколение.

Стены были увешаны картами. Одна, похоже, была до того древней, что какой-нибудь музей отвалил бы за нее небольшое состояние, только изображались на ней географические подробности мест, узнать которые мне было не по силам, а буквы на ней не принадлежали ни одному из известных мне алфавитов. Новейшая, общемировая, с щетиной воткнутых иголок: одна в нашей местности и еще дюжины три по всему континенту, от Атлантики до Сибири. На других изображались массивы суши на разных стадиях перемещения континентов: Пангея, потом Гондвана и Лавразия и далее, на последних появился крупный остров в южной части Тихого океана, которому нет существующего соответствия. Р'льех – так чья-то изощренная рука назвала свою работу.