Феликс поправил фитилек лампы, которая теперь горела ровным сильным пламенем, и надел на нее стеклянный колпак. В большой комнате стало светло, и Элла вскрикнула. Но не от испуга или ужаса, а от удивления.
– В чем дело? – спросила Изабель, поднимая голову.
И тоже увидела их.
Вся мансарда – узкие полки вдоль стен, полка над очагом, крышка комода, пространство под койкой, ящики и даже большая корзина для сбора урожая – была забита и заставлена деревянными солдатами.
– Боже мой, Феликс. Да их здесь, наверное, сотни, – сказала Элла, вставая, чтобы разглядеть их как следует.
– Чуть больше двух тысяч, – уточнил Феликс.
Изабель шагнула к полке и взяла в руки одного солдата. Это был фузилер, с факелом. Выглядел он измученным, будто знал, что не доживет до конца войны.
– Какие красивые, – сказала Элла.
Феликс, который уже разогревал остатки кофе на углях, еще не совсем прогоревших в крошечном очаге, смущенно поблагодарил ее.
– Сколько же лет ты над ними трудился? – спросила его Элла.
– С тех пор, как покинул Мезон-Дулёр.
– Ты вкладывал в них свою душу. Это видно, – продолжала Элла. – Любовь, страх, торжество, печаль – они все здесь, в этих лицах.
– Надо же было куда-то их девать, – сказал Феликс и бросил взгляд на Изабель.
Элла болезненно моргнула, словно задетая его словами, порывисто встала и, обхватив себя руками, шагнула к окну. Там она так же стремительно развернулась и вернулась к столу, точно бежала от чего-то.
– Элла? С тобой все хорошо? – спросила Изабель.
Элла хотела что-то сказать, но не успела – по мостовой зацокали кованые копыта. Из-за открытого окна звук показался особенно громким. Все трое обменялись тревожными взглядами.
– Солдаты, – произнесла Изабель отрывисто. – По дворам ходят?
Феликс подошел к окну и осторожно выглянул на улицу. Его лицо смягчилось. Он даже улыбнулся.
– Нет, это не солдаты, – сказал он. – Скорее спасители.