Полинин крик. Маргарита не могла перепутать.

* * *

Проклятие Темных птиц. Так, по словам Велес, Старообрядцы называли проклятие Водяной колдуньи. При чем здесь птицы? Их принесли в жертву, чтобы проклятие заработало? Они были подсказкой к снятию страшного колдовства? Они – птицы, хоть и не настоящие, а разыгранные колдунами в масках и лохматых накидках – спровоцировали новый приступ, как когда-то пегас Вороной, круживший над головой Полины, и коршун-перевертыш, чье перо она хранила? Или же птицы были… исполнителями древнего проклятия?

Сева уставился на длинный глубокий порез, пересекавший обе руки бледной девушки. Водяная словно пыталась закрыться от кого-то, она поднесла руки к лицу, и что-то полоснуло по ее запястьям, как ножом.

После приступа она еще не приходила в себя. Целители столпились над ее кроватью. Густав Вениаминович рассказывал о проклятиях двум неофитам и нескольким колдунам помладше, а Пирогов-Павлов зашивал вспоротую кожу самой настоящей иглой, но с заправленной в нее заколдованной нитью. По его словам, иглу использовали в своей медицине потусторонние, потому что у них не существовало ни мертвой воды, ни наговоров, способных быстро срастить кожу. А он соединил вместе две техники и теперь обещал, что рана к завтрашнему утру превратится в еле заметный шрам, а тот, в свою очередь, исчезнет к концу лунной четверти.

– Так что когда настанет пора носить короткий рукав, у малютки не останется на руках никаких следов, – весело закончил лекцию Пирогов-Павлов, будто Полину и впрямь волновало, насколько красиво ее рука со шрамом будет выглядеть в летнем платье.

Когда девчонку принесли в лазарет и сняли с нее шаманскую накидку, Сева удивленно отметил, что она одета в его рубашку, которую он когда-то отдал ей. Тогда она стояла у распахнутой двери и глядела в ледяную зимнюю ночь. Он иногда вспоминал про эту рубашку, принимался искать ее в куче накиданных на кресло вещей, но потом понимал, что Водяная колдунья так ее и не вернула.

Теперь же его рубашка висела балахоном на ее маленьких острых плечиках, рукава были подвернуты до локтя, а на открытом участке кожи краснели глубокие уродливые раны.

Шрамы исчезли, как и предсказывал целитель, уже через несколько дней, и Полина, зашедшая под красную крышу столовой, была опять одета в большую клетчатую рубашку, на этот раз заменившую ей платье. Когда Алеша Попов, сидевший прямо у Севы за спиной, спросил ее, откуда она взяла эту явно мужскую и неподходящую по размеру вещь, Водяная колдунья ответила, что одолжила у своего кузена. Сева лишь непроизвольно дернул головой, услышав ее ложь. Шанс ответить ей тем же представился скоро, буквально в этот же вечер. Оксана, весь ужин что-то щебетавшая у Севы над ухом, неожиданно прищурила карие глаза и оценивающе кивнула на сидевшую неподалеку Полину: