Я молчал, не зная, что сказать. Молчала и Натсэ. Было такое чувство, словно мы стоим перед могилой, где похоронено детство. Детство Авеллы, детство Зована.

Зован бросил ягоду в рот, прожевал её, проглотил.

— Вряд ли она хотела бы здесь ещё раз оказаться, — сказал он. — А вот я, кажется, только для этого и рвался в Тентер.

— Хочешь зайти в дом? — спросил я.

— Нет, ни к чему. — Зован медленно покачал головой. — Я хочу, если будет такая возможность, перед уходом сжечь это место дотла.

Глава 30

Глава 30

Зован меня беспокоил не на шутку. Все эти его речи-воспоминания... Создавалось впечатление, что он собрался героически погибать, и теперь не то исповедуется, не то прощается с миром. Выглядело и звучало это жутковато, и Зована мне было, разумеется, жаль. Но больше всего меня тревожило, как он поведёт себя в опасной ситуации. Если, к примеру, мы с Натсэ решим улетать, а он очертя голову кинется в атаку, искупать свою вину перед миром вообще и Авеллой в частности — что тогда?

Собственно, два пути. Либо кидаться вслед за ним и будь что будет (очень плохой план), либо бросить его и потом смотреть в глаза Авелле (невероятно плохой план).

Сейчас мы приближались к рынку, и гнетущую тишину, окутавшую нас троих, разбавил гул голосов. Я покосился на Натсэ. Она, такая забавная в платке, ответила мне спокойным взглядом.

НАТСЭ: Не волнуйся за него, он в норме.

МОРТЕГАР: Уверена?

НАТСЭ: Разумеется. Магия Души!

МОРТЕГАР: Абсолютная Магия!

Мы едва не рассмеялись, но взяли себя в руки. Вслух я сказал:

— Никакой магии, ни в коем случае. Не дай Огонь, местные узнают, что мы — маги.

Рынок начался. Он не слишком отличался от рынка в Сезане. Разве что проходы между торговыми рядами были пошире, товаров побольше, да продавцы погорластее. Увидев нас, они тут же активизировались. Один схватил с прилавка кусок материи и бросился к Натсэ. Другой, с кульком чеснока, понёсся ко мне.

— А ну, свалили, оба! — рявкнул на них Зован.