— Я ненавижу своё тело.

— Так значит, нет?

— Нет.

— Хорошо. Но я не стану смотреть им в глаза и говорить, что не справилась.

— Не смотри.

Мы молчали. Мы летели. Потом я сказал:

— Ты полетишь со мной до конца?

— Там не будет конца, — отозвалась Сиектян. — Просто однажды я останусь на одном из слоёв, а ты полетишь гораздо дальше. В тебе есть то, что позволит лететь гораздо дальше, чем когда-либо сумею я...

— Но ты умрёшь?

— Моё тело? Да.

— Так нельзя, Сиектян. Вернись.

— Только с тобой.

— Но почему?!

— Потому что я хорошо знаю твою душу, Мортегар. Сможешь убить меня?

Тишина. И свет начал от меня отворачиваться. Свет начал меркнуть. И я произнёс слова, которым не было здесь места никогда:

— Сука ты, Сиек-тян.

Она засмеялась, и облака завертелись в обратную сторону. Они кружились, кружились... И у меня начала кружиться голова. У меня появилась голова. И меня вырвало.

Я смутно ощущал, что лежу в воде. Что чьи-то руки переворачивают меня на бок, не дают захлебнуться рвотой. Я отдалённо понимал, что пла́чу.

— Всё хорошо, — шептала Сиек-тян. — Всё хорошо, Мортегар. Это просто нужно перетерпеть.

Я хотел сказать, что знаю. Что уже умирал и возвращался неоднократно. Но язык не слушался. Изо рта вырвался только еле слышный стон.