— Очень.

— Тебе или супруге?

— Муж и жена — одна сатана, — усмехнулся Иван. — Да вы лучше подойдите! Когда ещё такое увидите!

Альберт Павлович немедленно бросил снимки на стол и присоединился к своему бывшему помощнику, встал рядом с ним у окна.

Не отвлекайся, значит? Ну-ну!

Я уже вознамерился съязвить на этот счёт, но осёкся и вновь взялся за отложенную было фотографию стройной и вместе с тем фигуристой барышни. Разглядеть лицо не позволяло меховое манто, и вместе с тем нечто в её облике показалось странно знакомым.

Нахмурившись, я выложил эту фотокарточку перед собой и принялся быстро разбирать стопку снимков в надежде отыскать ещё один с показавшейся столь знакомой особой. И — нашёл. И — узнал.

Люба, Люба, Любочка…

Секретарша и любовница Вдовца, якобы навещающая больную мать!

Простое совпадение? Не думаю!

Я вскочил на ноги и позвал:

— Альберт Павлович, посмотрите!

Тот и не подумал отлипнуть от оконного стекла.

— Это важно!

Реакции на мои слова не последовало, и я подскочил к впавшему в ступор куратору, но Альберт Павлович отмахнулся от протянутого ему снимка, ещё и рявкнул:

— Да погоди ты мне эту карточку пихать! Никуда она не денется!

— Но…

— Не сейчас!

Столь резкая отповедь поразила до глубины души, и я даже задохнулся на миг от возмущения, а только совладал с ним, и Ваня Богомол указал куда-то вниз.

— Петь, погляди-ка лучше!