Хлопнула дверь, и он увидел Тэссу. Девушка бросилась к нему, порывисто обняла, вызвав бурю смятения и счастья.

— Лан!

— Тэсса!

Казалось, они не виделись целую вечность. Сбивчивые вопросы, сменяющие друг друга, улыбки и даже слезы со стороны Тэсс. Минут десять прошло до того, как молодые люди смогли перейти к обсуждению действительно важных вещей.

— Лан, я уезжаю, — сообщила девушка, заставив его сердце болезненно сжаться. — Так нужно.

Очевидно, чувства, обуревавшие юношу, слишком явственно проступили на лице, и Лотэсса, заметив это, поспешила добавить:

— Я вернусь! Непременно! Обещаю тебе!

Обещание, сколь бы искренне не звучало, не успокоило Лана. Да, Тэсс планирует вернуться, но сам-то отъезд это не отменяет.

— Когда ты едешь? — он старался взять себя в руки и выглядеть спокойным, чтобы не расстраивать девушку. — И, главное, куда?

— Скорее всего, через несколько дней, — Тэсса казалась не уверенной в том, что говорит. Наверное, сама точно не знала. Значит, решает не она.

— Куда?

— Прости, Лан, я не могу тебе сказать! — в ее прекрасных глазах вновь блеснули слезы. — Я поклялась Дайрийцу, — видя удивление на лице юноши, она поспешно продолжала. — Это было его условием, иначе он бы не позволил нам увидеться. А я бы не вынесла этого! Не смогла бы уехать, не простившись с тобой! Прости, — беспомощно повторила Лотэсса.

Простить ее за то, что она дала вынужденную клятву узурпатору ради возможности увидеться с ним!

— Тэсс! — воскликнул Лан. — Как ты можешь так говорить?! Как можешь просить прощения?! Я с ума сходил, не имея возможности увидеть тебя! И дал бы любую клятву за право встретиться хоть на час!

Девушка улыбнулась, стирая ладонью следы слез.

— Если ты не можешь сказать, куда едешь, скажи хотя бы, почему? — он шагнул к Тэссе, с трудом удерживаясь от желания стереть слезинки с ее щек. — Торн рассказал про покушение. Это правда? Ты уезжаешь из-за этого?

— Правда, — Тэсс снова стала серьезной и печальной. — И ты прав, я уезжаю из-за этого. Ты можешь решить, что я слишком трясусь за свою жизнь, — не дав Лану возразить, она продолжала. — Я не боюсь умереть, но мне убедительно разъяснили, что я не имею права распоряжаться собственной жизнью, а за мою смерть другим придется платить слишком высокую цену. Лан, то же самое касается и тебя, и твой матери. Умоляю, береги себя и эну Алдору! Знаю, не мне это говорить и не тебе — слушать. Я еще не забыла, что сама подбивала вас на этот безумный мятеж. А ты… ты гораздо разумнее меня, хоть и младше.

Дался ей этот возраст, с досадой подумал Лан. Когда уже проклятая разница в годах станет неважной? Когда ему стукнет двадцать, а ей — двадцать три? Или ждать еще дольше? Юноша внимательно вслушивался в каждое слово собеседницы, но на заднем плане сознания неотступно билась одна мысль. Смеет ли он признаться ей в любви? Будет ли это правильно? Им предстоит долгая разлука, и кто знает, когда они свидятся снова. Почему бы заветным словам не прозвучать сейчас? Повод как нельзя более подходящий. С другой стороны, его признание может напугать и даже оттолкнуть Лотэссу, а расставаться на такой ноте было бы ужасно. Зря Тэсс считает его разумным, в данный момент ему очень нелегко удержаться от безрассудства.