Поднялся ветер.

Он игрался с длинными, седыми волосами и плясал в одеждах, цвета лазури. Облака, вышитые на них, кажется, плыли именно с той скоростью, с которой дул неутомимый гонец природы.

Порой из-за их белых, кучевых объятий показывались яркие, ночные звезды.

Меч, на фоне волшебных одежд, ничем не уступал. Его черная, словно облитая чернилами рукоять, резко контрастировала с синим клинком. На нем белая птица Кецаль парила среди облаков, дотягиваясь до маленьких звезд, сияющих у самого лезвия.

Юноша поднялся и взмахнул рукой. Вокруг него в землю, словно из ниоткуда, вонзилось чуть больше шестидесяти палок. Они сформировали восемь кругов, равно удаленных от центра, которым и являлся юноша.

Самый последний из них находился на границе в восемьдесят метров, а самый ближайший — в десяти.

Юноша прикрыл глаза и поднял перед собой меч. В синих одеждах, с мечом цвета лазури, он выглядел как какой-то герой, сошедший с уст менестреля, поющего о великих свершениях прошлого.

Затем, с порывом ветра, юноша сделал едва заметный шаг вперед. Его меч поплыл куда-то вдаль, чтобы затем развернуться и, описав красивый, ровный полумесяц, оказаться за спиной фехтовальщика.

Так он и двигался.

То ускорялся, то замедлялся, взмахивая мечом, сражаясь с невидимым противником. Выпад следовал за ударом, а взмах чередовался с защитой. Передвигаясь так тихо, что не слышано было даже как шуршат его одежды, могло создастся впечатление, что, на самом деле, это не он словно следует за ветром в своем искусстве, а ветер — за ним.

Как если бы легкий бриз, ласкающий лицо, зарождался не где-то среди бесконечных простор, а в самом центре круга из палок. В сердце самого юноши.

Так длилось не долго.

Не дольше четверти часа.

Хаджар открыл глаза и, утерев лоб, огляделся.

Ряда палок, вплоть до четвертого, превратились в ворох щепок. С пятого до седьмого в земле остались воткнуты лишь неказистые обрезки. И только восьмой остался выглядеть более-менее приемлемо. Хотя на нескольких палках виднелись явные следы порезов от меча.

— Нам еще предстоит долгий путь, старый друг, — вздохнул Хаджар, глядя на лезвие клинка. — только жаль, что у нас осталось не так много времени на это.

Как нетрудно было догадаться, в данный момент Хаджар тренировался со своими новыми силами. Стадия Безымянного адепта подарила ему доступ к собственной стихии.

Только если у обычного адепта это выражается в яркой приверженности в техниках. К примеру, как у Алба-удуна, все техники которого напоминают огненный вулкан.

То у Хадажра с этим обстояли дела несколько иначе. Так уж получилось, что он с детства является носителем Истинного Имени ветра, а значит — стихия всегда жила внутри него. Может это и помогало ему — лишенного сколь-нибудь существенного таланта к Пути Развития, продвигаться по ступеням с такой невероятной скоростью.