Софи смущенно отвела глаза, Джон тоже на нее не глядел.

— Сейчас ты от истины дальше, чем когда-либо. — Сказал он негромко. — Однако я принял решение, и я не унижу тебя. На это моей совести еще хватит.

— Собираешься спать в плаще? — спросила Софи.

Джон смущенно посмотрел на свои колени.

— Если тебя не затруднит, помоги мне снять жакет…

Софи расстегнула ремень ножен у него на груди и бережно сняла клинок. Она отошла и положила его на столик у окна. Вернулась к Джону, расстегнула застежку плаща, сняла его, отнесла и повесила в шкаф.

Пока она развязывала шнуровку, стягивающую края его жакета, в голове все крутился насмешливый голос Нилана: «Вы с Шахране уже ослабили тесьму?». Но руки Софи не дрожали, она старалась действовать ровно и отстраненно, без чувственности. Джон, однако, выглядел очень взволнованным. Казалось, такое простое действо значило для него что-то особенное. На вороте и груди Джона ее руки почти не дрожали. Но когда она взялась за ремень на поясе, слабая искра смущения все же кольнула.

— Я сам… — Джон поймал ее руку, отвел от своего пояса и поцеловал. — Благодарю тебя за заботу.

Он был хмур и в кои-то веки совершенно не зарделся. Он одной рукой расстегнул ремень и вытянул тесьму из оставшихся петель ниже пояса. Софи помогла ему снять жакет, осторожно поддергивая рукава, чтобы Джону лишний раз не приходилось шевелить сломанной рукой.

Софи отогнула шкуру на постели и забралась под одеяло. Она думала, что Джон быть может посидит с ней, целомудренно держа за руку, но он тоже скользнул под одеяло и прижался всем телом, обнимая ее одной здоровой рукой. Они замерли, голова Софи на груди Джона, его подбородок мягко касался ее лба.

Софи затрепетала. Он остался в рубашке и брюках, она была в сорочке, и все же лежать рядом в объятьях было так тепло и волнующе. Софи босой стопой коснулась стопы Джона и медленно погладила под одеялом.

— Умоляю… не дразни меня... — Джон болезненно вздрогнул. — Мне придется уйти…

Софи убрала ногу, она сложила руки перед грудью, чтоб не касаться ей Джона и просто лежала, греясь в его объятиях.

— Почему ты так настроен? Что плохого? Мы ведь оба этого хотим.

Джон осторожно расплетал ей косу, целуя в лоб.

— Ханти презирают, даже если эльф ее любит. Она подвергается сотне оскорблений, ей не говорят слов, не делят с ней ни хлеб, ни вино, ее слово легче утреннего ветра… Никто не считается с ней, даже если ее любит сам Владыка Сиршаллена. Не сделаю тебя такой. Никогда. Мои чувства к тебе… они расцветают не только ночью.

Софи вздохнула.

— Все ведь все равно думают, что я твоя ханти.