– Ваше подразделение откровенно враждебно новому миру, в котором мы живем. Новым методам, новым идеям, новым людям у власти.

– Верно ли я понимаю, что вы имеете в виду новый Верховный совет, сформированный в Женеве?

– Разумеется! Будущее за этой новой организацией, свободной от бремени условностей и традиций. Такого мнения придерживается правительство Его Величества. Этот курс надлежит принять и нам. Мы должны протянуть руку дружбы будущему, миссис Годвин. Все старые методы – подозрения, интриги, шпионаж, бесконечный сбор никому не нужной и бессмысленной информации – должны остаться в прошлом. Вместе с вашим отсталым, паразитическим подразделением. Ваших сотрудников мы не обидим, все они получат места в управлениях государственной службы. Вам будет назначена приличная пенсия… Можете рассчитывать и на какую-нибудь побрякушку, если мечтали о правительственной награде. Смиритесь, будьте благодарны – и никто не пострадает. Через год-другой ваша «Оукли-стрит» – о да, я прекрасно знаю, как вы ее называете, – канет в забвение. Исчезнет бесследно и бесповоротно.

– Понимаю.

– Сегодня во второй половине дня ожидайте группу сотрудников от секретариата кабинета министров. Вашим расформированием займется Робин Прескотт. Отличный работник! Передадите ему все, потом освободите помещение. К концу недели уже будете подстригать розы у себя на заднем дворе, понятно? Прескотт уладит все детали.

– Все понятно, канцлер, – ответила Годвин. – Ответственность за это решение целиком и полностью лежит на вашей службе, не так ли?

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы представили это как шаг навстречу современности и к освобождению от пережитков прошлого.

– Именно так.

– В глазах общественности поворот в сторону эффективной модернизации будет прочно ассоциироваться с вами.

– Смею надеяться, – улыбнулся канцлер, но в его глазах промелькнула легкая настороженность. – А что?

– В таком случае, если вам не удастся сформулировать свое заявление достаточно осторожно, все это будет выглядеть… как заискивание.

– Заискивание? Перед кем же?

– Перед Верховным советом. Насколько я понимаю, новый президент вскоре почтит нас визитом. И если накануне его приезда вы избавитесь от того самого подразделения, которое больше всех трудилось, чтобы ограничить влияние Женевы, то любой, кто в курсе ситуации, воспримет это как акт исключительного великодушия, если не подобострастной капитуляции.

Ньюман побагровел, как свекла.

– Ступайте и приведите свои дела в порядок! – рявкнул он.

Гленис Годвин кивнула, поднялась и вышла. Секретарь придержал перед ней дверь и проводил по мраморной лестнице к выходу. Казалось, он хотел что-то сказать, но не находил слов.