– Нет. Я ни с кем не разговаривала, кроме тех людей, что мне помогли… Но я не знала их языка, а они – моего.

– Как их звали?

– Чил-ду и Йозда.

– Ночной ассенизатор и его жена.

– Вы с ним знакомы?

– Нет. Но имена у них не анатолийские, а таджикские. Женщину зовут Одиннадцать, а мужчину – Сорок два.

– Таджикские? – беспомощно повторила Лира.

– Да. Им не положено иметь личные имена, только номера. Мужчинам дают четные, женщинам – нечетные.

– Какой ужас! Они что, рабы?

– Вроде того. Им доступен очень ограниченный набор профессий – рытье могил, например. Ну, и чистка выгребных ям по ночам.

– Они были ко мне очень добры. Дали мне это покрывало… тюрбан?.. никаб?

– Очень хорошо, что вы его надели.

– Мистер Барнаби… отец… Как мне вас называть?

– Джером, если вы не против.

– Джером, скажите, что вообще здесь происходит? Почему повсюду солдаты?

– Народ беспокоится. Люди напуганы… Всюду бунты, поджоги, гонения. После мученической кончины патриарха, у нас тут введены законы военного времени. И церковные… В основе всего проблема розовых садов.

Лира задумалась.

– У людей, которые меня приютили, тоже не было деймонов… Как и у меня.

– Разрешите спросить, как вы лишились своего?

– Он исчез. Это все, что я знаю.