«Смотришься совсем как герой гангстерского боевика», – прокомментировала тогда его выбор головного убора Джоанна.

На что Аарон насмешливо изогнул бровь и ответил: «Эти шляпы называются “хомбург”. Они изобретены в нынешние времена и вновь стали модными в семидесятых годах двадцатого века».

Он смотрелся до абсурдности неуместно в окружающей обстановке. И не только из-за нарядной и дорогой одежды, но и из-за его ангельской, нездешней красоты, которая служила разительным контрастом на фоне утомленных и изборожденных ранними морщинами лиц рабочих, спешивших мимо. Золотистые волосы сияли под фетровой шляпой почти как ореол.

Джоанна открыла рот и тут поняла, что больше не знает, как говорить с Аароном из этого времени, ведь они на самом деле только недавно встретились.

– Ты новичок в перемещениях, верно? – тихо спросил он, к ее удивлению сам завязав беседу, хотя прежде предпочитал ждать и держать мысли при себе.

Слова вызвали резкий приступ ностальгии, напомнив одно из первых их обсуждений в прежней хронологической линии.

– Ты можешь определить по моему виду? – уточнила Джоанна. – Я не знала, что дар Оливеров позволяет различить и такие детали.

– Дело не в этом, – ответил спутник, покачав головой. – Или не только в этом. А еще и в том, как ты смотришь по сторонам, будто впервые. Будто путешествия тебе еще не надоели.

Джоанна сомневалась, что они ей когда-либо могут надоесть. Она нерешительно произнесла:

– Мне всегда было интересно, а много ли перемещался во времени ты?

Иногда ей казалось, что манеры Аарона больше подошли бы другой эпохе.

Его серые глаза сверкнули при слове «всегда», которое подразумевало более длительные отношения, чем он помнил. Джоанна ощутила новый прилив эмоций, на этот раз куда печальнее.

– Мы часто переезжали, пока я рос, – все-таки ответил Аарон. – Провели пару лет в девятнадцатом веке. По году – в восемнадцатом и семнадцатом… – И предвосхитил ее следующий вопрос: – Пожалуй, своим домом я считаю двадцать первое столетие, где жил основную часть времени. И… – Повисла пауза.

– Что? – когда она затянулась, подтолкнула Джоанна.

– Просто… – Аарон испытующе посмотрел на нее, как при упоминании истинных способностей Оливеров. – Я обычно не слишком люблю рассказывать о себе.

Так было и в прежней линии времени. В этом отношении они с ее Ником походили друг на друга. Джоанна не понимала причин скрытности и замкнутости возлюбленного, пока не увидела запись, где его пытали, убивая родных снова и снова.

Аарон же… Его сдержанность и немногословность, вероятнее всего, служили самозащитой.