– Орайя, ты всю жизнь сражаешься, – тихо сказал Райн. – В этом есть смысл. Я это тоже чувствую.

– Ты? Чувствуешь? – подняв голову, переспросила я.

Он засмеялся:

– Думаешь, я не испытываю страха всякий раз, когда смотрю на тебя?

Он провел пальцем по моей щеке, спустившись к подбородку. Ирония во взгляде сменилась нежностью.

– …Еще как испытываю, ведь мое сердце принадлежит тебе.

«Мое сердце принадлежит тебе».

Меня поразило, насколько правдивы его слова во всех отношениях. И мое сердце принадлежало Райну, сколько бы недель и месяцев я это ни отрицала. Оно принадлежало ему в полном смысле слова, задолго до того, как я попросила Аседжу связать нас. Могущественная связь Кориатиса пугала меня не меньше, чем любовь к нему. Нет, пожалуй, любовь все-таки пугала больше.

Отдать другому себя. Отдать другому силу, которой он может тебя уничтожить.

Теперь понятно, почему Винсент сознательно сторонился любви. Проще жить, не ощущая подобной уязвимости.

И тем не менее…

Я прижала ладонь Райна к лицу.

И тем не менее… В этой уязвимости было столько безопасности. Вот такой парадокс.

Для нас это имело особый смысл. Мы с Райном состояли из парадоксов. И наше новое королевство состояло из парадоксов, где все перемешалось: люди, ришане, хиажи. Рабы и особы королевской крови.

– Нас и в будущем ждут сражения, – сказал Райн. – Но нам уже никогда не придется сражаться в одиночку. А это чего-то стоит.

Это стоит всего.

Я улыбнулась, чувствуя тепло его руки.

– Ты – отличный союзник.

Он засмеялся: звонко, светло. Сколько жизни было в его смехе. Кажется, я еще ни разу не слышала более прекрасных звуков.

Я взглянула на горизонт. Восточный край неба начал розоветь.