Феликс начинает смеяться, он хохочет до спазмов в горле и не может ничего с этим поделать, давится и задыхается, но продолжает смеяться, не отрывая взгляда от алого пятна на асфальте.
***
***Андриан открыл глаза. Комната оставалась темной, но абажур освещал его лицо. Феликс кивнул в знак приветствия.
Взгляды безмолвно встретились.
Живой…
Малахитовые глаза, которые Феликс ненавидел... Растрепанные русые волосы с рыжиной; смуглая кожа, покрытая холодным липким потом.
— Что произошло?
— Этот идиот спас тебя, — ответил Атрикс, растянувшийся в кресле за банкой крепкого пива. Они сидели в квартире Стаса. — И теперь проклят на веки вечные. Мало того что дух спас самоубийцу, так еще и умер вне тела.
Какое-то время все молча смотрели друг на друга, но рано или поздно безмолвная пустота становится невыносимой, и первым сдался Андриан, с его рта вырвался полустон:
— Зачем? Зачем ты спас меня?! Какое тебе дело до того, что со мной станет?
— Я был не прав, — не сразу ответил Феликс. — Может ты и сволочь, но то, что я сделал... ты не заслужил. И какого черта ты вообще это учудил? Я надеялся, пострадаешь и успокоишься, а ты прыгать со здания побежал! На хрена?! Ведь знал, что это не конец, что боль не исчезнет!
— А зачем мне было жить, Феликс? Я люблю ее... Она — единственное, что заставляло меня терпеть этот тошнотворный мир. Она заставила меня поверить, что я могу измениться. А теперь Марлин ненавидит меня! Лучше пойти на корм червям, чем видеть ее взгляд! Она смотрела на меня... с таким... с таким отвращением! Я… я и секунды больше не мог выдержать, понимаешь? Не мог… и… я шел наверх... шел от мысли… что я ей настолько противен...
— Прости меня, — выговорил Феликс. Боль в глазах Андриана скрежетала под горлом. — Но не Марлин дала тебе счастье. Ты сам разрешил себе быть счастливым рядом с ней. Счастье нельзя найти.
В комнате снова повисла звенящая тишина.
Андриан выдохнул и потер пальцами глаза, окольцованные серой усталостью. Атрикс завис: уперся взглядом в одну точку, будто кто-то щелкнул пальцами и выключил его как экран телевизора, а когда включил, последовал пивной плевок на ковер. Демон загадил комнату похуже хозяина. Гостиная превратилась в сарай с тонной барахла. Банки. Цветастые тряпки. Обертки. Огрызки. Грязь, грязь, грязь! Феликс поморщился и выдал на одном дыхании:
— Теперь я навеки проклят. Буду гнить на Земле. Если тебе от этого легче.
— Должен же быть выход!