Свет от тела наставницы разлился по каменным стенам тоннеля, облизывая перекошенные, осклизлые булыжники.

— А я могу сотворить что-нибудь? Хотя бы кустик? Желательно конопли.

— Не думаю. Но можно попробовать исцелить себя. И то не факт. Мудры редко поддаются манам.

— Исцелять себя тоже полезно, — пожал плечами Стас. — Мне почти каждую неделю кто-то разбивает нос последнее время.

Стражник Рауль хмыкнул и, бурча ругательства, зашагал дальше. Лилиджой улыбнулась, но улыбка ее навеивала хандру. Они остановились у массивной металлической двери, освещенной факелами. Стас ощупал холодный камень стены.

«Лед в Антарктиде и то теплее», — подумал он. Но в блаженстве выдохнул. Прохладные поверхности вызывали восторг и желание прислониться: благодаря им Стас ненадолго забывал, как кислота изъедала пальцы. Воспоминания преследовали, снова и снова ошпаривали тело, словно он фитиль, поджигаемый от одной мысли о Дарисе.

Когда Гламентилу перерезали горло, Стас потерял сознание от боли. Очнулся — в цитадели. Лилиджой доставила его туда и восстановила плоть, только вот память она стереть ему не могла. Закрывая глаза, он видел, как собственная кожа лопается и кровавыми ошметками слезает с костей.

Рауль приложил руку к выемке с отпечатком ладони на двери и произнес несколько слов. Раздался скрежет.

Дверь отворилась.

— У вас десять минут, — сказал страж. Голос его скрипел, точно наждачную бумагу трут об стекло. Активно так трут. — Потом захлопну дверь, и останетесь гнить вместе с ним. Ясно?

Стас перекривлял стражника, пока спускался по ступенькам.

Блондин сидел, опираясь затылком о стену, с тяжелыми кандалами на запястьях, от которых, словно жирная черная анаконда, ползла цепь и впивалась клыками в потолок. Его лихорадило. Жемчужины пота блестели на оливковых скулах. Губы потрескались. Дыхание гарцевало, вздымая широкую грудь, прикрытую плесневелой тряпкой. Глаза исполосовало алыми нитками.

— Глэм! — закричала Лилиджой и бросилась к нему в объятья.

Она расцеловала асура и вытерла пот с его лба.

— Что с тобой? — изумился Стас. — Ты будто гриппом заболел.

— Так и есть, — ссутулился Глэм откашливаясь. — Способ временно ослабить заключенного. Заражают какой-нибудь злотворной болезнью. Сбежать сил не будет. Хотя из карцера итак не сбежишь… Возможно, им просто нравится издеваться над провинившимися. Заслужили же.

Гламентил повел подбородком на темный угол. Лилиджой осветила темь. Там лежал мужчина с разбитым лбом и подрагивающими конечностями.

— Этот идиот решил разбить голову о стену, — продолжил Гламентил, издав истерический смешок. — Думал отдохнуть немного от боли, да только так и не умер.