Темные круги под глазами разрослись, словно капли чернил в прозрачной воде.
Андриан не мог спать. Ночью он выискивал пятна и неровности потолка. Не мог есть. При взгляде на Атрикса, уплетающего говяжий антрекот с яблоками, тошнота подпрыгивала к горлу. Он исхудал так, что ребра выпячивались ступеньками. И пить не мог. Боль не притуплялась алкоголем, наоборот, усиливалась с каждой осушенной рюмкой.
Он не понимал, как довёл себя до катастрофической безысходности. Разглядывая радужные обои отеля, где они остановились, Андриан видел серую пустоту. Существовали ли когда-нибудь цвета? Всё поблекло. Вымерло... Вместе с уходом той, кто считала его кем-то важным, не куском желчи из клоаки, а кем-то особенным — хорошим человеком, достойным любви.
Часы чикнули и пробили шесть вечера. Натянув кофту, Андриан сел на подоконник. Феликс и Атрикс уже должны были вернуться с прогулки. Он стал высматривать товарищей на берегу ледяного январского моря. Зимой здесь самый чистый запах — свежий, таинственный, глубоко вливающийся в легкие, — но сейчас… море воняло лишь йодом, солью и водорослями.
Андриан испытывал благодарность к Феликсу. Если бы он спрыгнул и остался на Земле, то сошел бы с ума. Рядом с Марлин до конца ее жизни. Без права прикоснуться. Без права поговорить. Потом бы она отправилась в Обитель. А он нет. Он бы чокнулся, как большинство не вернувшихся призраков. Затем погиб. Окончательно.
Но собственный поступок обрёк на подобную гибель Феликса. Разве он это заслужил? Нет! Никто не сможет сделать для Андриана больше, чем Феликс. Он отдал ради него — всё.
Атрикс с грохотом распахнул дверь в номер и швырнул на стол ключи.
— Ты чего такой злой? — изумился Андриан.
— Меня чуть не изнасиловали, — пропищал Атрикс, будто ему что-то прищемили.
Феликс зашел следом и усмехнулся:
— Она лишь дотронулась до тебя.
— Эта извращенка пригрозила, что стянет с меня штаны и трахнет где угодно, хоть в снегу, хоть на углях!
— Страшная злодейка, — улыбнулся Андриан под истеричный смех Феликса.