Дракон требовал поклонения – даже у невежественных детей и длинноногих щенков.

Подлинность шара сомнению не подлежала – в отличие от его родословной. Торговец, продавший глаз отцу, утверждал, будто он принадлежал змею, более столетия державшему в страхе пески и красные скалы Зурома, прежде чем его наконец убил великий воин с алмазным мечом.

Воин преподнес глаз жадному султану, чтобы предотвратить ужасную войну и спасти принцессу. Этим история не исчерпывалась: в ней была светозарная красота девы, которую держал в заточении султан, похотливость и распутство жестокого правителя, злобные чары, которыми султан пытался обмануть воина, победоносное разбивание цепей девы и, наконец, трагическое предательство. Падение империй. Время и песок. Древние города становятся легендой…

В чем можно было удостовериться, так это в том, что глаз обнаружили в гробнице могущественного правителя – не уточняя, было ли это научным открытием или откровенным грабежом, – но в любом случае цепочка событий доставила находку в караван торговца, который проследовал по торговым путям через ледяные перевалы Хим и Харат, по белопенным волнам Лазурного океана в наш прекрасный город Наволу, бьющееся сердце банка мерканта[1] всех земель, что говорили на амонских диалектах, и наконец глаз попал к моему отцу, Девоначи ди Регулаи, который славился своим богатством и влиянием на побережье Лазури.

Что бы ни говорил торговец о происхождении глаза, отец считал, что дракон умер не от меча героя, а от старости. И если меч действительно пронзил чешую огромного чудовища, это произошло при разделке трупа, а не в героической битве. Драконы неуязвимы для человеческих мечей. Даже для алмазных.

Однако отец все равно купил глаз, не торгуясь (и увековечив имя торговца заплаченной ценой), и водрузил на свой стол. Когда люди приходили к нему, чтобы подписать контракт или дать обязательство, он заставлял их клясться на глазе дракона. Так он давал партнерам понять, что они имеют дело не с каким-то мелким ростовщиком с Куадраццо-Маджи, а с Девоначи ди Регулаи да Навола – и ничто не защитит их, когда он потребует плату за свои обязательства.

У моего отца был драконий глаз.

Которого не было у давно скончавшегося султана из Зурома.

И у короля далекого Шеру.

И у нашего собственного калларино Наволы.

На самом деле никто не мог похвастаться драконьим глазом. Разве что драконьей чешуйкой. Или хотя бы окаменелостью, которую можно было выдать за зуб. Но эта ужасная кристаллическая память о могуществе была чем-то совершенно иным. Похожая на кошачью радужка сохранила оранжевый цвет, хотя поверхность глаза и помутнела. Он источал свет, который не погасила даже смерть.