– А ну проваливай отсюда, дневничок! Тебя сюда никто не приглашал.

«Дневничок? Так они меня больше всего не любят все‐таки из-за того, что я могу ходить под солнцем и в отличие от них не превращаюсь при этом в котлету-гриль?» – задумался Франц невольно и усмехнулся, не в силах ничего поделать с взыгравшим чувством превосходства. Забавно, что сам он всегда ненавидел эту свою способность и завидовал другим так же, как завидовали ему. Впрочем, вряд ли только его список причин для ненависти был длинным. Франц не сомневался, что местные вампиры назовут еще с десяток, если спросить, почему они его не любят. Кто‐то наверняка вспомнит, как он неуважительно скривился и шлепнулся в обморок, когда ему протянули пакет охлажденной крови из холодильника «выпить за знакомство»; а кто‐то – что у Франца нет родителя, а это, считай, то же самое, что родиться с клеймом «отброс» на лбу. Кто‐то же наверняка припомнил бы, как однажды Франц выхватил у новоиспеченного полицейского «глок», которым тот решил похвастаться перед друзьями, и пустил себе пулю в лоб, даже не удосужившись выйти и забрызгав мозгами всех присутствующих.

Именно во время последнего инцидента Франц, кстати, и узнал, что вампиры, оказываются, не жалуют тех, кто не гордится тем, что он вампир. Хотя, может, дело и тут было в обычной зависти… Ведь когда ты бессмертен до первого луча рассвета, а кто‐то бессмертен абсолютно, твое «бессмертие» внезапно перестает казаться таковым и превращается в распиаренное фуфло.

Франц сунул руки в карманы и повернулся к стойке, где со стульев на него зыркали алыми глазами. У некоторых здешних вампиров клыки были даже подлиннее, чем гвозди, и едва помещались в рот, словно они одолжили челюсти у гончих. Кому‐то, однако, повезло и того меньше, и один или сразу два клыка отсутствовали вовсе – неудачная встреча с охотником в юности или врожденная аномалия, если обращение протекало как‐то не так. Зато все вампиры, как один, по загадочной для Франца причине щеголяли в гранже: платья из глянцевой кожи, колготки в крупную сетку, рваные футболки, начесы и, конечно, черная помада (даже у парней). Лишь один носил обычную джинсовку и растянутое худи, да и в принципе выглядел обычно, обнимая за талию девушку в короткой юбке и с красным сердечком, вытатуированным на запястье – меткой «доноров», которые на самом деле были никем иным, как торговцами собственной кровью. Но, в отличие от большинства спекулянтов, эта девушка выглядела опрятно. Только две маленькие изящные точки выглядывали из-под бархатной черной ленты у нее на шее.