Она…

Орхидея схватила себя за волосы, ее собственный голос эхом отдавался в голове: «Ты же нравишься мне. Как ты мог так со мной обойтись…» Она полюбила Повелителя демонов?!

Ланьхуа прижала руку к сердцу и распахнула рот, чтобы отдышаться, но едва сделала вдох, как вновь ощутила на себе дыхание Дунфан Цинцана и вспомнила вкус его поцелуя. Орхидея повалилась на кровать. Она призналась Повелителю демонов в своих чувствах, и он ее поцеловал… А потом она проснулась в одном нижнем белье. Похоже, что…

В этот миг скрипнула дверь и вошел Дунфан Цинцан. Ланьхуа очнулась от оцепенения, закуталась в одеяло и сжалась в комочек в углу кровати. Дунфан Цинцан поглядел на нее: в девичьих глазах снова блеснули слезы.

– Что такое? Что опять случилось?! – Повелитель демонов сам удивился тому, как беспомощно прозвучал его голос.

– Подлец! – По щекам Орхидеи потекли слезы. – Что ты со мной сделал? Ты! – Ланьхуа прикусила губу с таким видом, словно готова умереть от позора, и безвольно повторила: – Подлец!

Дунфан Цинцан поднял брови, сообразив, что Ланьхуа все не так поняла.

– Ты знала, что Темнейший – воплощение зла, – холодно заявил он.

После этих слов слезы Орхидеи потекли быстрее, и у Дунфан Цинцана пропало желание насмехаться над девушкой. Он нахмурился и указал в угол.

– Вчера я единственный раз в жизни повел себя порядочно, но ты все равно обвиняешь Темнейшего во всех грехах?

Там, куда указывал Дунфан Цинцан, лежала груда одежды, от которой исходил странный запах. Винный аромат за ночь выветрился, оставив после себя резкий запах спиртного. Ланьхуа поглядела на одежду, ощупала себя, не обнаружила ничего необычного, вытерла слезы и воспряла духом.

– Я обвиняю тебя в том, что ты воспользовался моим состоянием… – пробубнила она.

При этих словах в комнате повисла поразительная тишина. Орхидея покраснела и опустила голову, пряча лицо.

– Цветочная демоница, – внезапно нарушил молчание Дунфан Цинцан, – ожидать, что я отвечу на твои чувства, было бы опрометчиво. Даже я в это не верю.

Ланьхуа не подняла головы и не видела лицо Дунфан Цинцана, но по его голосу поняла, что Повелитель демонов говорит серьезно. Орхидея прекрасно понимала, что он прав. Дунфан Цинцана не заботила ни печать Трех Царств, ни судьба мира. Что для него значит какой-то жалкий поцелуй? Возможно, Повелитель демонов просто… поддался случайному порыву.

После слов Дунфан Цинцана румянец на лице девушки медленно угас, а душевная буря, которую она долго не могла унять, улеглась.

– Темнейший пришел, чтобы задать вопрос, – продолжил Повелитель демонов. – Вчера ты заявила, что я хочу тебе навредить. Кто тебе это сказал?