– Детища Граго, неразумные твари! Борются меж собой, – шептали в толпе, пока робкий вождь описывал все происшествия с бестией. – Ямес карает их отсутствием всякого ума!

То, что бестия еще не поубивала их лишь благодаря вурдалакам, люди не понимали. Да и не хотели понимать. А Филипп не стал ничего объяснять, потому что за долгие века уяснил: простому люду всегда проще думать, что мир так же прост, как и они, поделен на доброе и злое, как твердят прислужники Ямеса. Главное, что бестия – это просто большой демон с повадками медведя. Атакует в прыжке, рывками, приподнимаясь, и старается нанести удары передними мощными лапами. Но хват у нее, в отличие от медведя, частично человеческий, и, окажись жертва в цепких пальцах, сразу же отправится в широко разверзнутую пасть.

– Все понятно. Достаточно! – прервал Филипп рассказ. Пока все сходилось, и в голове уже созрел детальный план.

Отряд выдвинулся дальше, по большаку вглубь Офурта. Этот большак, прозванный просто Офуртским, был единственной проходимой во время зимы дорогой, пролегающей вдоль широкой долины. От этого пути ветвились усыпанные снегами тропки, ведущие во все стороны. Они устремлялись вверх, в горы, где прятались глухие деревни, подобные Малым Вардцам. Три повозки печально скрипели, а кони, которые с трудом волокли их по снегу, понуро клонили морды к земле.

К полудню отряд из тридцати двух всадников остановился на поляне, обоз оттащили в сторону от тракта и сняли плотный льняник, укрывавший цепи, ремни, кирки и лопаты. Неподалеку от поляны был узкий глубокий овраг, наполняемый по весне, когда старик Аард будил леса ото сна. Филипп подошел к его краю, посмотрел вниз и удовлетворенно кивнул самому себе.

– Вот здесь углубить! – показал он на дно. – А здесь и там сделать насыпь и укрепить ее бревнами!

Гвардейцы тоскливо посмотрели на мерзлую землю и принялись махать лопатами и кирками, что вгрызались в почву, отламывая и отбивая от нее куски. В воздухе гулко засвистели топоры, валя деревья, – из них вытачивали колья и формировали стены звероловной ямы. Попеременно жгли костры, отогревая обледенелую землю, чтобы продолжать копать.

Работа заняла целый день, но все тридцать воинов, включая Филиппа, к вечеру смогли управиться. На дне яруги, глубиной больше восьми васо, врыли колья. Затем укрыли ловушку сначала длинными тонкими ветками, потом хворостом и под конец набросали сверху снег. На дерево рядом с ямой повесили кусок зеленой ткани, чтобы, не дай Ямес, самим случайно не провалиться!

* * *

Всю ночь Филипп выхаживал по бивуаку, внимательно слушая лес. Где-то вдалеке ухнул филин, а с соседнего дерева перелетел воробьиный сыч. Под сугробами ползали мыши. Вдалеке разносился вой волков, что удивило графа, который думал, что вурдалаки окончательно вытравили их из своего места обитания. В ветвях елей прятались маленькие чертята, иногда выглядывая своими желтыми сияющими глазками и тихонько переговариваясь посредством писка. Время от времени какой-нибудь особо шустрый чертенок перескакивал с ветки вниз, в сугроб, и выныривал оттуда уже с мышью в лапках, перегрызая ей глотку. А один раз граф даже заметил, как такого горе-охотника с добычей в лапах ухватил филин и унес на дерево.