В доме было уже темно, но он ясно различал обстановку. А ведь в детстве, когда ему пару раз выпала возможность побывать в этих комнатах, он проходил их не иначе как с распахнутым ртом! Ему казалось, что господин Осгод едва ли не богатейший человек в мире, что его скамьи с резными ножками, кровати из темного и светлого дерева, цветастые занавески на окнах, сундуки с настоящими железными замками свидетельствуют о почти что королевском достатке! Что же, улыбался Юлиан, обычные деревянные скамьи, кресла, столы и сундуки, простенький камин… Вот и весь скромный достаток…

Голоса стали громче, отчетливее, и Юлиан попытался придать своему виду уверенное спокойствие.

Посреди гостиной, за столом с зажженными свечами, сидел на скамье купец Осгод в своем теплом спальном платье, а напротив – вождь Эхор. В углу, в креслах, сидели Линайя и Генри. Генри поглаживал большой живот своей жены, а та, навалившись на подлокотник и подперев кулачком щеку, смотрела куда-то вдаль, точно не замечала ничего. Юлиана она, впрочем, заметила сразу же. У нее перехватило дыхание, и девушка сначала побледнела, а потом покраснела.

– Приветствую, – произнес Юлиан.

Мужчины разом дрогнули, как будто к ним вошла сама смерть. Едва не опрокинув скамью, на которой сидел, Эхор подскочил, а господин Осгод так и не шелохнулся, лишь нахмурился.

– И тебе здравствуй, – сказал басом Осгод. – Или к тебе уже надо как к вашему сиятельству? И челом бить? – Перед ним была большая опорожненная кружка, пахнущая пивом. Капли стекали по его окладистой бороде с небольшой проседью.

– Меня мало волнует, как вы ко мне обратитесь. Пусть даже как к его сиятельству. Все равно мне известно, что вы скажете, когда я повернусь к вам спиной… А пока надо обсудить одно дело… – ответил Юлиан и, повесив плащ на вешалку, присел за край стола.

– Чего надобно?

Юлиан чувствовал, что они боятся его куда больше, чем он их, поэтому воспрял духом. Голос его окреп.

– Я приехал помочь своей матери. Ее вылечили от болезни, но в таких условиях ей больше жить нельзя. Поэтому я собираюсь приобрести тот стоящий у мастерской сапожника дом, что вы с вождем выставляли на продажу по весне. За двести пятьдесят даренов… Я увидел, что он до сих пор не продан.

Нежеланного гостя, а также его перстень с мерцающим синевой сапфиром, чудные одежды, короткие волосы и украшения в них купец Осгод окинул взглядом исподлобья. Затем отодвинул кружку и отер черную бороду. Ему едва кивнул вождь Эхор.

– Да, он до сих пор продается. И как бы мы ни хотели тебе отказать, но, видимо, сделать этого не сможем. – Купец грохнул локтями по столу, укладывая их.