— Вам нельзя идти в Коронный дом, там Абесибо! И туда ушли все маги! — крикнул Юлиан.

— А что делать?

— Скоро прибудет гвардия!

— Гвардия… А что, если они не успеют? Если план Абесибо удастся, мое королевство будет похоронено, но не воскреснет. Не воскреснет, как анка, из пепла… Надо спасти… и достопочтенного, и королевскую семью…

И Юлиан увидел, что в воспаленных из-за дыма глазах Дзабанайи стоят слезы поражения. Он рассмотрел его, рассмотрел других уставших мастрийцев, покрытых ожогами, как ранее они были покрыты золотом. Некоторые выглядели очень плохо. Даже если они доберутся до архимага, то полягут за мгновение. Их нельзя было отпускать, поэтому пришлось пойти на обман.

Юлиан сказал:

— Вы там тоже ничего не сделаете вшестером! Вам всем нужно уйти, Дзаба! Будь благоразумнее! Идите в сад, там сбор! А здесь… Здесь густой дым, которого все больше. Вы не дойдете до Древесного зала! Лучше найдите еще выживших по дороге, способных держать меч! Со звоном колоколов мы вернемся, а дым к тому моменту может развеяться!

— Нет-нет… — уперто закачал головой мастриец. — Умрет принцесса — умрет Нор’Мастри!

— Тебе не спасти принцессу в таком состоянии. Черт тебя возьми, Дзаба, будет больше толка, если ты соберешь людей в саду в атаку, чем умрешь здесь, не дойдя!

Дзаба склонился почти к самой земле, не переставая кашлять. Дышать в зале уже было невозможно. Над головами стояла черная завеса дыма, которая с каждой минутой опускалась все ниже. Тлели огромные гобелены, простирающиеся от потолка к полу, тлело золото, вплетенное в них. Где-то в густой завесе послышался грохот — это один гобелен, крепления которого обгорели, рухнул, похоронив под тяжелой тканью несколько столов.

— Хорошо! — отозвался посол, пересилив свой порыв. — Ты прав. Пойдем… Пойдем в сад, и побыстрее! Соберем всех, кто там!

И Юлиан повел за собой мастрийцев, которые схватились друг за друга, будучи совсем слепыми в этой удушающей тьме. Кто-то едва не терял сознание. Дзабанайе было хуже всех, ведь именно он первым прыгнул в сторону одного из магов, которые попытались распространить огонь, и именно по нему тогда полоснуло пламенем, как плетью.

Юлиану тоже было тяжело дышать, но, к его удивлению, он чувствовал, как непрестанно колотится его сердце, чувствовал движения дара: тело боролось, не позволяя упасть в обморок. И он понимал, что без него мастрийцы, вероятнее всего, задохнулись бы в попытке пройти по коридорам, и неважно куда: к Древесному залу или к саду.

Он вел за собой вереницу, попутно осматривая убитых: нет ли среди них Иллы?