— Я выведу вас в сад, там нет магов, потому что они все собрались на штурм Коронного дома. Достопочтенный, пойдемте, верьте мне, вам здесь лучше не станет. Вы просто задохнетесь.

Илла размышлял, и взгляд его, тяжелый и пронзительный, бродил по облику Юлиана. Тот явился без единого ожога на теле, явился с ясным взором и свободно дышащим, здоровым, крепким телом; не чувствовалось в нем ни капли усталости, будто и не бегал он четверть часа по огненному дворцу, не боролся с магами и не пробирался сквозь дым. Наконец советник с трудом поднялся из кресла, взялся за свою любимую трость и опасливо ступил в плотную завесу. Латхус шел сзади, чтобы прикрыть.

Юлиан полагал, что выведет Иллу Ралмантона в сад и снова вернется, однако не успели они втроем пройти в нужную сторону и полсотни васо, как сверху что-то треснуло. Чуть погодя треск повторился, уже четче.

— Стойте! Назад, назад! — крикнул Юлиан.

Схватив старика, он быстро увлек его назад по коридору. Сверху тут же упала полыхающая потолочная балка, преградив путь. Перед ними поднялось пламя в полный рост, а от него в стороны рассыпался сноп искр и тут же спалил Илле брови. Вдохнув обжигающий воздух, тот отшатнулся, чувствуя, как тлеют остатки его волос, как загорается его шаперон. Однако где-то вверху продолжало трещать, все громче и громче.

— Назад! Все падает!

И, слыша, как грозятся рухнуть из черной завесы очередные балки, Юлиан схватил старика, который истошно кашлял, стащил с него пламенеющий шаперон, закинул его самого на плечо и побежал прочь. Сзади с оглушающим треском упала еще одна деревянная балка, и языки пламени раскинули свои красные крылья, точно огромный феникс. Пути в сад не было — только через Древесный зал.

— Опусти меня, — хрипел недовольно Илла, брыкаясь. — Опусти! Я тебе приказываю! Я не девица, чтобы меня на плечо кидать!

— Как спасемся, так и отпущу.

Илла смирился и лишь глухо и болезненно вскрикивал, когда его чахлая плоть подпрыгивала на плече северянина. Рядом с ними молчаливо двигался Латхус, то пропадая из вида, то являясь уже с другого бока.

Видя, что этим двоим приходится тяжко, а старик того гляди вовсе потеряет сознание и умрет из-за дыма, Юлиан пустился со всех ног. Он бежал и бежал сквозь дым, чувствуя, как огонь обгладывает его шаровары, как ползет по спине, где его уже сбивал испуганный старик. Чувствовал, как кровь бурлит в нем и движется, исцеляя и не давая упасть в обморок. Как катится градом пот, застилая глаза и слепя, отчего приходилось вытирать его обугленным рукавом. Где-то сзади грохнуло, и задеревеневший из-за напряжения старейшина уже приготовился скакнуть от очередной падающей балки, но оказалось, что это выпала из пальцев Иллы Ралмантона его любимая трость.