Широкий замах безжалостной руки, и на спину прикованного узника обрушиваются языки плетки.

Мужчина дернулся и зарычал.

Мадс шагнул ближе, схватил его за волосы, вынуждая откинуть голову назад. В пленнике я с трудом узнала Захарию.

– Чем больше ты упорствуешь, тем веселее, – холодно сказал Мадс. – Признайся, ты готовил заговор, чтобы самому стать верховным магом?

Захария что-то неразборчиво промычал и мотнул головой, насколько это позволяло его положение.

– Верховный маг хочет знать, кто из лидеров «капюшонов» тебя поддерживает? В какие ордена ты внедрил своих вещательниц?

Окровавленные губы зашевелились:

– Я верен магии. Верен мейстеру Тоссе.

Мадс вздохнул, отошел и снова занес плеть…

Я с ужасом смотрела на верховного мага.

Внешне он не выглядел расстроенным или разозленным моим видением.

Он сложил руки на объемном животе и тихо сказал:

– Захария сам навлек на себя страдания. Но мне не доставляет удовольствия отдавать подобные приказы, Мальта. Меня искренне печалит, что приходится проливать магическую кровь. Но каждое дело должно быть тщательно расследовано, и решение, даже жесткое, должно быть принято. Захария не справился с властью, которая была ему доверена, начал злоупотреблять ею, плести интриги. Действовал для себя, забыл, что мы лишь слуги магии. Он хотел использовать тебя, дитя, вовсе не на благо Миравингии, а для удовлетворения жажды власти.

Бальтазар Тосса позвонил в колокольчик. В кабинет вошел пожилой маг в зеленой мантии целителя. Он поклонился и сказал:

– Хе-ий! Нойта, Мальта! – Маг приложил руку к груди, – Черзаре Кордо.

– «Нойта»! Я знаю это слово. Оно означает «ведьма».

– Да, – сказал Черзаре, – но не только, в тролльем языке «нойта» обозначает любого мага женского пола.

– Ну, все, – прервал его Бальтазар, – с этого мгновения только троллий. И, Мальта, я хочу, чтобы ты помнила: верность вознаграждается, наглость – никогда.

* * *