— Думаешь, с дороги сбилась? — как всегда с полуслова понял его Тибо. — И то верно, больше там развилок нет…

Допив шамьет, он ушел, а Эйнар осторожно покосился в сторону печи, где хлопотала Молли и — вот уж диво — Тильда. Дочь, будто почувствовав взгляд, обернулась, глянула мрачно, но тут же снова принялась месить тесто. Злосчастное платье она сменила на чистое, в красно-синюю клетку, и Эйнар прикусил язык, чтоб не ляпнуть что-нибудь еще и здесь. И вообще, ему караулы менять надо!

Потом он проверил арсенал, где пора было пропитывать ножны и чехлы для стрел маслом на зиму, погонял новобранцев, зашел к собакам… Все было в полном порядке. Только грызла тревога, заставляя то вздрагивать в пустых коридорах, то прислушиваться к каждому шороху. Отсутствие клятого морока изматывало неопределенностью хуже, чем настоящая опасность. Как же все-таки колдун ухитряется следить за тем, что происходит в крепости? Без ответа на этот главный вопрос руки у Эйнара пока были связаны. И помощи ни у кого не попросить — жизнью дочери он рисковать не может…

А потом бесконечный тяжелый день все-таки растаял за плечами, как и любой другой. Поужинав и вымывшись, Эйнар ушел к себе, старательно держась подальше от соседней спальни. Свалился в привычно холодную постель, закрыл глаза. Так же привычно сон не шел, но потом все-таки смилостивился… И когда Эйнар проснулся от торопливого стука в дверь, первым побуждением было пришибить клятого дятла — кто бы это ни оказался!

— Милорд, милорд…

Голос казался знакомым, но кто в крепости мог именовать его милордом? Все-таки Эйнар сообразил, морщась от дурманной тяжести в голове, что зовет девчонка, горничная миледи. Вскочил, запахнув рубаху, в которой спал, поправил подштанники и открыл дверь.

— Милорд, прошу вас!

Закутавшись в шаль поверх длинной ночной рубашки, Нэнси смотрела умоляюще, и с Эйнара мгновенно слетел сон — будто холодной водой окатили.

— Что случилось? — резко спросил он.

— Ой, милорд, пожалуйста, посидите с ее светлостью, — зачастила девчонка. — Ей что-то дурное снится, а добудиться не могу. Так и мечется, бедняжечка, а уж плачет как… Сделайте милость, приглядите, пока я за лекарством сбегаю!

Стоило Эйнару войти, девчонка шмыгнула к лестнице вниз. А он переступил порог, мрачно подумав, что вот проснется леди, увидит его в своей спальне полуголого — и крику будет на всю крепость…

В комнате было душно. Камин с вечера протопили на совесть, угли до сих пор краснели в золе, и из холодного коридора Эйнар будто в баню попал, только не влажную, а сухую, жаркую. Тонкий сладковатый запах женских притираний перебивался лекарственным духом, резким, неприятным. Эйнар поморщился: здесь и у здорового голова заболит… Проветрить? А можно ли?