Под этим тисом, в какой-нибудь норе между его корнями, таился Медный котел – громадная кованая чаша с шестидюймовыми стенками, на трех приземистых ножках, каждая толщиной в человеческий торс. В таком котле при желании можно было сварить целого быка. Снаружи стенки светились, но не отраженным, а собственным светом, зато внутри царила тьма, более непроглядная, чем любая ночь, непроницаемая для смертного глаза.

Сьюзен побежала вперед, выкрикивая на ходу слова, о существовании которых не подозревала всего секунду назад: древний боевой клич ее отца, который сам срывался с уст. На полпути к дереву она остановилась, чтобы выстрелить в него из револьвера, но отдача оказалась такой сильной, что едва не сбила ее с ног, и пуля прошла мимо.

Зато грохота оказалось достаточно, чтобы отвлечь Саутхо от поединка с невидимыми книготорговцами, которые совместно старались втянуть его обратно в поток времени. Звуки Нового мира опять разорвали тишину, раздавшись на этот раз громче и ближе, и на миг Сьюзен показалось, что перед ней мираж: асфальтовое шоссе разрезало каменистый луг, прямо за тисом выросла церковь, а слева и справа от нее, как грибы после дождя, выскочили богатые дома с просторными лужайками и аккуратно подстриженными живыми изгородями.

А еще Сьюзен увидела людей – вернее, призрачные, расплывчатые силуэты. Это были книготорговцы: она узнала их по ярким серебристым пятнам вместо ладоней. Их оказалось много, и они обступили старый тис, как те гоблины, которые своим танцем завлекли ее на Майскую ярмарку. За ними она увидела второй круг силуэтов с серебряными ладонями – леворукие. Правда, вместо мечей и топоров, которыми они, скорее всего, были вооружены, Сьюзен видела лишь черточки. Она услышала командирский голос Уны, но слов не разобрала: их будто донесло издалека сильным порывом ветра. Вот только никакого ветра не было: воздух вокруг нее замер, отяжелев от влаги, хотя туман так и не вернулся.

Дороги, дома и книготорговцы еще не стали реальностью этого места, а может быть, и не станут, если в состязании воль победит Саутхо. Сьюзен встала, расставила пошире ноги, и, взяв обеими руками револьвер, стала стрелять в дерево, пока барабан не опустел. Ей показалось, что она не промазала, но Саутхо не отвлекся.

Новый мир опять стал исчезать. Вскрикнув от злости, Сьюзен выхватила ножик и помчалась к стволу. Ей хотелось причинить Саутхо боль, наказать его за все, что он натворил: поработил ее отца, отравил жизнь матери, убил мать Вивьен и Мерлина…

Никто не кинулся ей наперерез – ни очередной котлорожденный, ни стая обезумевших скворцов. Восторг наполнил грудь Сьюзен – вот сейчас она добежит до дерева и начнет кромсать его ветки ножом… своим остро отточенным столовым ножичком…