Мать длинно, задумчиво затянулась трубкой.

– У меня.

– Ты на него глядела?

– Нет. Ты сказала не смотреть, я и не стала.

– Ты врешь?

– Ох, родная, конечно. Но только что не глядела. Все прочее – правда. – Она ухмыльнулась, подвинулась и вытащила из-под ляжки сверток рогожи. Алис развернула его, осмотрела кожаные ножны, затем вынула клинок и проверила насечки на серебре. Не то чтобы она не верила матери. Просто прекрасно понимала, что мать – истинная долгогорка. Если пожилая женщина и обиделась, то ничего не сказала.

– Приноси его обратно, и мы найдем солидного покупателя.

– Не все деньги стоят сопутствующих им неприятностей.

– Слышу глас мудрости, – сказала мать. – Я серьезно. Чтобы понять эту истину, мне понадобилось больше лет, чем тебе.

– Никому не говори, что он лежал у тебя.

Мать с любовью взъерошила ей волосы.

– Понятия не имею, о чем ты тут мне толкуешь.

Алис затолкала кинжал вместе с мешковиной в одежную сумку. Когда она встала, облака уже начали выцветать. На востоке замерцали первые звезды. Скоро их будет намного больше.

– Придешь меня навестить?

– Приду, как смогу, – сказала Алис и повернулась к звездам спиной.

Этой ночью Кахон был черен и гладок, словно стекло. Если прислушаться, журчанье воды содержало странные оттенки, словно музыкант дал волю своему инструменту и надеялся, что тот вывезет какую-нибудь новую мелодию. Алис перешла самый южный из четырех мостов, что вели к подножию Старых Ворот. Сверху поднимались загибы дороги, взбиравшейся к Дворцовому Холму и тому, что происходило там этой ночью. Подъем освещали фонари и факелы, но Алис не собиралась туда идти.

Она прошлепала вдоль западной кромки реки. Навстречу двигались двое синих плащей – стражники с подозрением оглядели ее, но не окликнули. С виду она не представляла опасности, не обещала и развлеченья. Разминувшись, они отправились по своим делам, как и она по своим.

Под самым северным из четырех мостов змеилась тропа.

При свете солнца каменные плиты зеленели водорослями. Ночью же камни были черны, как сама река. Алис спустилась по старым, истертым ступеням и далее по тропе, скользкой, как лед, от илистой слякоти. Врезаясь в каменные опоры, река подбрасывала белую пену. Алис немного выждала, прислушиваясь. Иногда тут, в тени моста, находили приют бездомные, но не сегодня. Этой ночью она в одиночестве. И неясно ей было, радоваться этому или жалеть.