– Удачный день? – поинтересовалась Алис.

– Поработали, – ответила Смуглянка Аман, желая похвастаться, но не желая объявлять во всеуслышанье, что при деньгах. Толковая девка.

– Хочешь взять медяк сверху?

– За что?

– Задание простое. Надо забрать вещи из моей старой комнаты. Меня могут искать, и я не хочу, чтоб нашли. Поскольку ты – это не я, то ты сходишь туда, выйдешь обратно и принесешь вещи мне.

– За медяк?

– За два, коль поторопишься.

Девчонка облизала губы – осмотрительность боролась с корыстью.

– Чего тебе принести?

– Чуток из одежды. Сумку. Кошелек – и я знаю, сколько в нем, не польстись. И небольшой ящичек.

– А что в ящичке?

– Пепел, – проговорила Алис. – Всего лишь пепел.

Близившаяся ночь носила имя собственное. «Гаутанна». Слово из прошлого, со времен до нашествия ханчей. Оно означало мгновение пустоты или переход от натяжения к ослаблению. От напряженного вдоха к испусканию выдоха назад в небеса. Этой ночью над Китамаром не будет князя, и разные вещи, в иное время невероятные, сегодня станут возможны.

Во всяком случае, так об этом болтали люди. Может, скрашивали, как могли, смутные времена после смерти правителя. Может, им нравилось понарошку играть, будто по улицам бродят боги. Поднагнать капельку жути безо всяких последствий. В прошлый раз, едва ли не год назад, Алис, Оррел и Сэммиш всю вещую ночь напролет строили планы на утро – на повальное веселье и пьянство в честь венчания на престол. И Алис ничего не предчувствовала, кроме крупной поживы после удачного дня. Но Оррела ныне не стало, Сэммиш ушла, и представление об истончении мироздания, о богах на городских улицах, о дремлющем под землей волшебстве казалось очень правдоподобным.

Мать ее уже ждала. Пожилая женщина сидела на табурете у двери, курила трубку и смотрела, как закат красит облака золотом и кровью. Когда Алис присела рядом на корточки, она улыбнулась.

– Все в порядке? – спросила мать.

– Более-менее. Обо мне кто-нибудь спрашивал?

– Никто.

– Он еще у тебя?