– Столько хлопот с пострадавшими. – Бильяна покачала головой. – Но, главное, все идут на поправку.

– Ты и полумертвого исцелишь, – сказал Дарт, благодарно улыбнувшись, и потянулся к корзине в ее руке: – Давай донесу.

Наверно, Бильяна предпочла бы избегать его как можно дольше, отсрочивая момент, когда ей придется объясняться. Странно, подумал он, что внезапное признание не сблизило их, а оттолкнуло друг от друга.

Тяжело вздохнув, Бильяна все же отдала свою ношу и торопливо зашагала дальше, будто надеялась убежать и затеряться в хитросплетениях подземных ходов. Чтобы заполнить напряженную тишину или, что вероятнее, не позволить опасным вопросам прозвучать раньше времени, она первой завела разговор. Ее интересовало все: напавший на поселение безлюдь, состояние Деса и судьба удильщиков, которые сбежали из Общины до приезда следящих. Синим мундирам пришлось довольствоваться только одной пойманной рыбой, зато в серебряной чешуе. Аластора Доу – вернее, того, кто им прикидывался, – фанатики схватили сами, обвинив во всех несчастьях, обрушившихся на их долю. Общинная земля была осквернена кровью невинных жертв и диким безлюдем, принесшим с собой разрушения.

Дом с оранжереей встретил Бильяну дребезжанием стекол, выражающим радость, нетерпение и томительное ожидание. Дарт провел здесь много времени и успел заучить повадки безлюдя, принимавшего его с неизменным радушием. Прежде он не задавался вопросом, чем заслужил такое отношение, но теперь задумался о том, что кровное родство с лютиной сделало его своим для этих стен.

Бильяна попросила оставить корзину посреди коридора и добавила, что устала после бессонной ночи, явно желая выдворить Дарта вон. Впервые его выгоняли отсюда. Он растерялся и послушно опустил корзину на пол, но при виде Бильяны, торопливо шагающей к двери, чтобы скрыться, почувствовал такую обиду, что ему хотелось закричать. В следующее мгновение он это и сделал.

– Мама!

Слово, размноженное эхом, показалось чужим и вовсе ей неподходящим. Оно вырвалось случайно, будто по ошибке. Дарт не понимал, каким образом привычное имя Бильяна вдруг превратилось в то, что он ни разу не произносил вслух.

Она остановилась, но не обернулась, застыв, точно каменное изваяние. Ее длинная седая коса вилась по спине подобно серебристому плющу. И это странное оцепенение продлилось так долго, что Дарт почти поверил в иллюзию. А потом раздался голос:

– Выпьем чаю.

В ее интонациях не звучало ни вопроса, ни приглашения. Бильяна просто смирилась с неизбежным и исчезла за дверью, словно торопилась накрыть на стол.