В глубине души хотелось пойти к Королям и рассказать все: что Масид ищет Хамзакиира, давно умершего сына Кулашана, Короля-Странника, что он раздобыл «легкое дыхание», чтобы поговорить с ним, что Юваань Синь-Лэй снабжает Воинство деньгами и сведениями. Но доказать это было бы сложно. К тому же, Рамаду, как каимирцу, не хотелось первым заговаривать о Хамзакиире.

Связь Хамзакиира с Каимиром была крайне выгодна Ювааню. Возможно, именно он или его императрица и предложили Воинству этот план, а не наоборот. Так им легче было бы отрицать все перед Королями: «Что бы мы выгадали от этого союза?»

Не меньшей проблемой оставался Масид. С годами ненависть Рамада и желание убить этого подонка не уменьшились. И теперь он так близко…

«Следуй за Белой Волчицей», – сказал эрек, и он следовал. По Шарахаю ходили слухи, что какой-то проповедник привез женщину в Обитель Дев, и по описаниям он понял, что эта женщина – Чеда. Много ночей он прождал в ее доме, надеясь, что кто-нибудь покажется: она или ее любовник Эмре. Наконец, как и предсказывала Мерьям, она явилась. И в ту же ночь Дана'ил принес новости об Эмре. Рамад успел пожалеть, что отпустил ее и дал обещание дождаться, пока она не поговорит с Эмре. Но те слова эрека…

Мерьям велела следовать им, так что оставалось лишь ждать и тревожиться. Что бы ни уготовила судьба, они скоро об этом узнают. Царь Алдуан щедро заплатил шпионам за новости о том, что Воинство что-то планирует в ночь Бет За'ир, через два дня.

Ветер пробежал по зелени в цветочных горшках. Рамад отхлебнул еще вина. Неплохое, но слишком уж приторное…

В дверь постучали.

– Войдите.

Снова стук.

– Войдите, я сказал!

Микал, его племянник и паж, выбежал на балкон как наскипидаренный, с серебряным подносом, на котором лежало одинокое письмо.

– Боги милосердные, Микал! – Рамад взял письмо. – Выглядишь так, будто на похороны свои опаздываешь. Соберись.

Микал покраснел, глянул на конверт, на Рамада, на поднос…

– Ты понял? – спросил Рамад.

– Да, мой господин.

– А по-моему, не понял. Подумай над этим, однажды сообразишь. Теперь иди.

– Слушаюсь, мой господин.

И убежал, умудряясь выглядеть при этом еще глупее. Рамад усмехнулся его наивности и лишь теперь заметил печать Обители Дев – двенадцать шамширов веером вокруг щита.

Он сломал печать, просмотрел письмо и, сложив его, поспешил в комнату напротив, к Мерьям. Он даже громко постучал из вежливости, но вошел, не дождавшись ответа.

Мерьям сидела вместе со своей горничной на южном балконе. Обе они были заняты тем, что рисовали на холстах янтарные виды Шарахая.