Проведя в подобном месте немало времени, я помнила все правила. Помнила, как работорговцы спорили, куда меня лучше определить – к женщинам или детям.

«Посмотри на ее грудь, – говорил один. – Точно к женщинам. Для чего еще ее могут купить? Только как диковинку, экзотическую шлюху».

– Присматриваешь кого-нибудь, красавица? – слишком близко спросил грубый голос.

Я бросила взгляд через плечо и тут же отвернулась. Мужчина в широкополой шляпе улыбался мне как человеку, а не товару – раньше со мной так не обращались.

– Нет, – ответила я. И против воли выдавила вдогонку: – Спасибо.

Я прошлась вдоль решеток, завернула за угол. Многие рабы выглядели больными, некоторые казались опоенными каким-то снадобьем. Невольники едва обращали на меня внимание. Только одна девочка лет восьми глянула на мое лицо и с удивленным вздохом вскочила на ноги.

– Ты, – выдохнула она. – Я о тебе слышала!

Ее лицо расплылось в широкой улыбке, какая бывает у детей, когда им неожиданно дарят невероятный подарок, и мое сердце разорвалось надвое.

Саммерин положил руку мне на плечо:

– Тисаана…

– Я могу что-то сделать.

Он безнадежно посмотрел на меня.

Я стряхнула его руку и снова прошла вдоль загона, уже по следующему ряду, чтобы отвести подозрения, хотя и чувствовала затылком неотрывный взгляд девочки. Наверняка есть варианты. Может, слабый запор, который удастся разбить с помощью магии? Или плохо охраняемый выход – незаметно убить одинокого охранника и расчистить путь к свободе?

– Нельзя, – прошептал мне на ухо Саммерин.

– Можно, – прошипела в ответ я.

Я только что сровняла с землей целый город. Смешно думать, что я не смогу спасти одну маленькую девочку.

Однако с каждым кругом, сделанным по кварталу рабов, фантазии понемногу улетучивались. Решетки были прочными. Повсюду кишели работорговцы. Если бы речь шла только о них, я бы выжгла это место дотла. Но рынок переполняли невинные люди. Стоял белый день. Нас разыскивали. Однако в душе не стихал протест: я не могла просто бросить рабов.

Саммерин приобнял меня и решительно увел прочь от клеток.

– Этот работорговец смотрел на тебя всю дорогу, – пробормотал он. – Нам нужно уходить как можно скорее. Тисаана, прости. Правда.

Я оглянулась. Позади сгрудились, перешептываясь, трое мужчин в черных шляпах. Они одновременно подняли голову и посмотрели на меня.