– Так чем я могу помочь?

– У меня, вообще-то, и внук есть, – словно не слыша, скрипела старуха. – Я много чем занималась в старые времена. До падения Дералина. Живала в столице, знаешь ли. До ее падения.

Взгляд женщины остекленел. Я узнала этот взгляд. Почти все так смотрят, уходя в прошлое. Я отложила ложку, догадавшись, что больше всего ей сейчас нужно выговориться.

– Это эссарийцы до нас добрались, – продолжала она. – Застали всех врасплох. Какие-то чернильные мыши свалили великий Дералин.

Эссарийцы были единственными союзниками Трелла. Не обладая военной мощью, они были богаты и далеко продвинулись в науках. За деньги они покупали лучших воинов – приобретшие дурную славу частные армии, такие как «Розовый зуб» и «Золотая кора». Но окончательной победы в этой игре им не досталось. Тягаясь с треллианцами, они растратили все золото, а когда стали бесполезны, Трелл их тоже завоевал. Наемники не защищают того, кто больше не может платить, так что Эссария пала вслед за остальными.

– Мы успели бы выбраться, – продолжала старуха. – До падения больших городов. Моему внуку, малышу Сенре, всего тринадцать исполнилось. Для мальчиков это опасный возраст. Вообразил себя героем. Сколько-то недель тянул. Хотя мы могли выбраться. Но тут появились рабовладельцы. И когда мы их впервые увидели, мой мальчик не захотел бежать. – Она рассказывала привычно, равнодушно, но горе, стоявшее за грустным рассказом, не притупилось. – Тринадцать лет у мальчиков опасный возраст, – бормотала она, устремив взгляд вдаль. – Воображают себя героями.

Фийра закрыла глаза, словно отгораживаясь от воспоминаний.

– Ужасно, – прошептала я.

– Они схватили нас с Фийрой. Спасибо богам, не разлучили, а других… ну, скоро только мы и остались. – Она потрепала Фийру по ладони. – Тогда я повстречалась с малышкой Марой и маленьким Мео. Мара была такая хрупкая, как раненая птичка. А Мео очень похож на моего внучка. Совсем такой же, правда?

– Да, бабушка, похож, – впервые подала голос Фийра.

Она бросила на меня короткий взгляд и сразу отвела глаза.

Старуха медленно покивала и заглянула в мою миску. Полупустую.

– Ешь, девочка. Ты такая маленькая, такая худенькая. Ешь.

Я послушалась. Воздух в комнате сгустился и чуть не звенел.

– Они были совсем одни, – продолжала старая женщина. – Не могла я их так оставить. Они тоже стали мне родными. А потом нас продали. Мне оставили Мео. Микову он оказался нужен. А маленькая девочка не нужна, и Мару отослали. Опять одну.

От всего мира остался лишь ее голос. Женщина подалась ко мне через стол, вгляделась слишком пронзительным для такой ветхой старушки взглядом: