Я задыхалась.

Надо мной склонялся отец. Горячая кровь стекала по моим ключицам. Его руки были в крови. Я это знала, хоть и не видела, потому что его пальцы сжимали мое горло.

«Пожалуйста. Пожалуйста», – пыталась выговорить я, но эти слова давила отцовская ненависть – ненависть, которой я так долго не могла понять.

Теперь поняла.

Он меня ненавидел, потому что я была вовсе не его дочь. Ненавидел за мою проклятую силу в крови и за титул, угрожающий его титулу.

Я всегда думала, что смогу как-нибудь заслужить себе место среди них. А на самом деле места, о котором я так отчаянно мечтала, вовсе не существовало.

«Кем ты себя воображаешь? – бросил он прямо мне в лицо, обдав дыханием и брызгами слюны. – Чего еще вздумала добиться?»

«Всего», – хотелось сказать мне. Я знала, что это правда, ведь я так многое могла бы сделать живущей во мне силой – силой материнской крови, силой моей нечистой, ужасной магии.

«Я так многое могу, – пыталась сказать я. – Дай мне попробовать. Я так многое могу сделать».

Но я не могла говорить. И дышать не могла.

Последнее, что я увидела перед смертью, были разбросанные вокруг тела. Тела сородичей Кадуана, и Тростниковых, и жителей Итары. И Оршейд, и моей матери. А ближе всех лежал Кадуан, и его рука еще тянулась ко мне.

Я открыла рот, чтобы закричать, но издала лишь звук бьющегося стекла.

Разбилось стекло.

Я распахнула глаза. Увидела над собой склоненное лицо. Сначала решила – отец, но, сморгнув сон, узнала другое, такое же безжалостное, полное ненависти, но другое.

Клеин.

Я разом проснулась. Меня больше не обнимали руки Кадуана. Я приподнялась на локтях, но сапог Клеина наступил мне на грудь, прижал к полу.

– Ты… – прошипел он. – Ты очень, очень серьезно ошиблась.

Я зарычала на него. Зубы заострились сами собой.

Оттолкнув его ногу, я вывернулась, вытянула шею, увидела предрассветные отблески, вливающиеся в разбитое окно спальни. В воздухе плавал прозрачный дым. Совсем рядом лежал на полу скорчившийся, неподвижный Кадуан. Лица мне не было видно, но на рубахе проступила кровь, и от этого зрелища меня словно огнем обожгло.