Макс выдохнул сквозь зубы и покачал головой, всем видом выражая отказ. «Нет. Ни за что на свете!»

А какая-то малая частица меня ощущала ужасающее молчание прежней, могущественной магии – и готова была на все, чтобы ее вернуть.

Но тут же меня накрыло воспоминание. Мертвая плоть под пальцами. Ящик с ужасной, бессмысленной смертью. Те страшные вопли.

Мне стало дурно.

Не могу я… не могу спасать чужой народ, когда не спасла своего.

– Нет. Один раз я уже пробовала. Уже продала себя на чужую войну. И что это дало тем, кто во мне нуждался? Ты ждешь, что я брошу их, чтобы стать твоим оружием?

Ишка сочувственно взглянул на меня:

– Это не чужая война. Эта война будет вашей, хотите вы того или нет.

– А почему ты здесь один? – резко спросил Макс. – И с чего вдруг взялся спасать человечество? По доброте душевной?

Ишка поджал губы:

– На это нужна причина?

Судя по лицу Макса, он счел ответ оскорбительно глупым. Так оно и было. Все говорило о том, что Ишка не хочет отвечать по-настоящему, а это не способствовало доверию.

В безупречные черты Ишки закралась досада.

– Я говорю вам правду. То, что надвигается, придет, даже если вы не желаете этого замечать. И что вы станете делать? Ничего?

Макс открыл и снова закрыл рот. Мы переглянулись, переговорили без слов.

– Прямо сейчас мы ничего не можем, – начала я. – Нам нужна…

Минута. Минута на размышление. На обдумывание. Потому что прямо сейчас все выглядело отвратительным сном.

Максу этого ответа хватило. Он, стиснув зубы, повернулся к Ишке:

– Отправь нас обратно. Я сам не могу, не представляю, куда нас занесло.

Ишка долго стоял неподвижно, потом шагнул к нам с клочком пергамента в пальцах. Глазами он обшаривал наши лица.