Он был прекрасен, но мне внушал отвращение. Я рассматривал его великолепие и думал о том, сколько спин познакомились с кнутом за время его строительства и сколько вспышек потребуется, чтобы сровнять его с землей.

На последней мысли я задержался особенно. Когда мы, с помощью стратаграммы, проникли в город, поведение Тисааны изменилось. Еще в лагере я с облегчением заметил, что стоило ей придумать план, как к ней сразу же вернулась присущая ей целеустремленность. В конце концов, эта женщина любила планы. Но как только мы оказались рядом с поместьем, ее энергия словно притухла, хотя она старалась это скрыть. Тисаана по-прежнему держалась королевой, но ее терзал страх, и я сразу возненавидел это место за то, что оно с ней сделало.

Ненависть моя только усилилась, пока мы встречались в укромном тенистом уголке с рабами – друзьями Тисааны, которые согласились помочь с выполнением нашего плана. Мы понимали, как они рискуют, и не забывали об опасности ни на секунду – и я снова и снова вспоминал рассказы Тисааны о времени, проведенном здесь.

Сейчас мы стояли рядом с воротами в стене вокруг дома Азина Микова, забившись в укромный уголок между двумя зданиями. В нескольких футах от нас кипела жизнь: прием уже начался. Рядом с нами стояли два охранника. Один с озабоченным видом неловко переминался с ноги на ногу. Другой, тот самый, что хотел забрать у меня оружие, рассматривал нас с зачарованным интересом, от которого я почувствовал себя выставляемой в клетке диковинкой.

– Мы не можем прийти на прием вооруженными до зубов, – сказала Нура, отстегивая кинжалы с бедер.

Легко ей говорить. В одном нижнем белье у нее, наверное, спрятано не менее семи клинков.

– Не вижу причин, почему нет, – проворчал я.

На самом деле я прекрасно понимал, почему нет. Просто мне не хотелось расставаться с посохом.

Я вздохнул и передал оружие стражнику, внимательно проследив, как тот устраивает его у стены.

Если честно, сиризены чувствовали себя еще более неуютно, чем я. Ариадна и Эслин до последнего момента не расставались со своими копья, отдавая их с такой же неохотой, с какой родитель готов пожертвовать своего первенца.

– Мы заберем их, когда они нам понадобятся, – заверила Тисаана.

Мой взгляд переместился на нее, и я в очередной раз поразился ее виду. Она надела красное шелковое платье, которое обтягивало грудь и талию. Широкие рукава застегивались на запястьях, а юбка свободно опускалась до лодыжек. Просто, но привлекает внимание, тем более что тонкая податливая материя облегала все ложбинки и выступы ее тела. И весь этот каскад ткани удерживался только завязкой на талии.