– Знаю, ты любил ее, Алекс.
Гидеон закрыл глаза.
– Надеюсь, ты простишь меня.
Тишину нарушил хруст сосновых иголок под тяжестью ботинок. Гидеон напрягся, прислушиваясь. Кто-то стоял позади. Он уже потянулся было за пистолетом – последним, который сумел найти в квартире (остальные стащили Руна и Аурелия), когда за спиной раздался знакомый голос:
– Прости, что прерываю, товарищ.
Он встал и повернулся к ней лицом. На кладбище начинал шуметь ветер, деревья сгибались под его гнетом, отчего повсюду плясали рваные тени. Неровными мазками они ложились на лицо Харроу.
– Я получила твою телеграмму. Лейла приказала удвоить охрану на побережье. Этой ночью никто не выйдет из вод республики.
Гидеон кивнул.
– Хорошо. А солдаты?
– Ждут тебя в «Вороньем гнезде», как ты и просил.
Идеально.
Он дожидался ухода Харроу, чтобы как следует попрощаться с покойными, выказать им надлежащее уважение, но девушка не двинулась с места. По ее лицу никогда нельзя было понять, о чем она думает и что чувствует, но сегодня, в переменчивой тени деревьев, Харроу казалась непроницаемой.
Гидеон вопросительно изогнул бровь.
– Ты еще что-то хотела?
Она помолчала, будто раздумывала, что сказать.
– Командир, за неимением лучшего слова, не слишком расположен к тебе, товарищ. И с радостью убьет тебя, если она снова сбежит.
О неприязни Ноя Гидеону было прекрасно известно.
– Я согласился на такие условия.