Руна покосилась на Серафину.
Накануне та сказала ей: «Предоставь твоих сторожей мне».
Она что, заколдовала их напитки?
И Джунипер тоже была в этом замешана?
Сердце Руны пустилось вскачь.
С показным спокойствием, которого совершенно не ощущала на самом деле, Руна сложила салфетку. Взглянула на Крессиду. Та сидела в противоположном конце зала за столом с приближенными ведьмами. На королеве было темно-синее платье, сверкавшее, как небо в полночь, светлые, почти белые волосы были заплетены в тугую косу. Все внимание Крессиды было приковано к коленопреклоненному куратору. Девушка лишь мрачно глазела на королеву-ведьму – не раболепствовала, не умоляла.
И отчего-то казалась смутно знакомой.
Руна стряхнула непрошеные мысли, встала из-за стола и проскользнула в коридор.
При ней не было ритуального ножа, а надо было чем-то пустить себе кровь и наложить «Призрачного стража». Руна собиралась сбежать через кухни, схватить там нож поострее, а потом украсть в конюшне лошадь. Потом – сесть на поезд и отправиться на северо-восток, где ее вряд ли кто-то узнает и где никто не ищет ведьм. Население в этой части острова было малочисленным: никому не хотелось жить на голой равнине, на семи ветрах. В основном там располагались маленькие рыбацкие городишки. Руна нашла бы, с кем уплыть подальше, а если нет, украла бы лодку и уплыла сама. И все это время ее будет скрывать заклинание Серафины, из-за которого ведьму не увидит ни одна прорицательница.
А теперь весь план летел под откос из-за Джунипер.
Одной рукой та опиралась на стену, другую прижимала к животу. Грудь ее сильно вздымалась, и казалось, что несчастную вот-вот стошнит.
– Джунипер?
Ведьма подскочила и резко повернулась к Руне. Черные волосы у нее были уложены в высокую корону, из-за чего темные карие глаза казались особенно огромными.
Вид у нее был такой, будто она увидела привидение.
– Ты в порядке? – спросила Руна.
– Я… Я знаю ту девушку. Ту, которую называют куратором.
Руна нахмурилась. Может, Джунипер и не была втянута в план Серафины.
Джунипер покосилась на двери в банкетный зал.
– Родители сказали мне, что продали ее. А я ведь шла по каждому следу, распутала каждую ниточку. Я ее