С трудом совладав со страхом, Руна бросила газету на землю и вставила ногу в стремя. Схватила узду, развернула Леди в направлении города и пришпорила.
Два столба дыма она увидела, еще не добравшись до окраин столицы. Руна ехала прямиком в типографию, где Гидеон с подчиненными проводил рейд. К окутанным дымом руинам она подъехала уже в полдень. В воздухе кружился пепел, жар обжигал легкие.
Руна подошла к обугленному остову здания, и в голове зароились страшные мысли, перед глазами встала картина обгоревшего тела Гидеона.
Ощущение было такое, словно она оказалась в безвоздушном пространстве.
Ей нечем было дышать.
Пришлось вспомнить о своей недавней ненависти к капитану Кровавой гвардии и использовать ее как оружие для подавления чувств. Только вот беда – никакой ненависти она больше не испытывала.
Руна спрыгнула на землю и прошла к толпе зевак.
– В здании кто-то еще есть? – спросила она, чувствуя легкое головокружение. – У кого можно узнать имена погибших?
Руна проталкивалась вперед сквозь толпу, задавая всем одни и те же вопросы. Мимо проходили люди с ведрами воды, исчезали в дверях и вскоре возвращались уже с пустыми, выкриками призывали людей отойти назад.
– Вам сюда нельзя, мисс, – обратился к ней один из них. – Огонь еще не потух, кое-что еще тлеет.
– Вы видели? Гидеона Шарпа?
Его никто не видел.
Руна вернулась к Леди и поскакала в штаб-квартиру Кровавой гвардии, туда, где случился второй взрыв. Бывшая королевская библиотека походила на гигантский череп, почерневший, выгоревший изнутри, в одной из глазниц которого еще виднелось пламя. От взрыва рухнули стеклянные стены, а их осколки, разбросанные вокруг, переливались на солнце, напоминая гладкую морскую поверхность.
«Двадцать семь погибших», – крутилось в голове Руны.
Сердце сдавило до боли.
Неужели это сделала Крессида?
Вместо того чтобы вернуться в Уинтерси или отправиться в Торнвуд-холл – ведь Алекс мог владеть информацией, – Руна поскакала в Старый город. Привязав лошадь у ближайшей стойки, она пошла быстрым шагом к дому Гидеона.
Постучала в дверь и прислушалась к движению внутри.
Никто ей не открыл, и она осмелилась постучать еще раз, но уже громче.