Сигна подняла пузырек с травами, пытаясь рассмотреть содержимое.

– Кто дал тебе это?

Элиза застыла от резкого тона Сигны.

– Моя горничная, Сорча. С наступлением беременности я плохо себя чувствовала, а такое невозможно скрыть от того, кто помогает тебе одеваться. Как только она узнала, то начала приносить травы, чтобы облегчить боль и спазмы.

Возможно, это была невинная ошибка, но Сигна не исключала скрытые помыслы.

– В небольших количествах эти травы безопасны. Но у них есть и другое применение, Элиза. Ты знала, что они популярны среди женщин с нежелательной беременностью? – Они были сильнодействующими и могли причинить не меньший вред матери, чем ребенку. Тем не менее это редко останавливало отчаявшихся женщин.

Слишком часто мир рассматривал женщин не как людей, а как ступень для мужчин. Женщина подвергалась всеобщему презрению и, отклонившись от предписанного пути, брошенная на произвол судьбы, имела совсем мало возможностей. Сигне хотелось бы, чтобы существовало более безопасное средство, чем эти травы, но она не могла винить Элизу за сделанный выбор.

– Я всегда принимала эти травы только для того, чтобы облегчить боль, – Элиза говорила с таким жаром, что Блайт вздрогнула. – Но я знала об их свойстве и хотела, чтобы у меня был выбор. Я не желала смерти моему дяде и не могла выйти замуж за человека, которого он для меня выбрал. Боже, я не хотела, чтобы все так обернулось.

– Что ты сделала с цианидом после? – спросила Сигна. – Кто-нибудь видел тебя с ним?

– Никто, – поклялась Элиза. – Я запаниковала и выбросила его.

Хотя Блайт хранила молчание, печаль прорезала тонкие морщинки на ее лице, когда она шепотом спросила:

– Какое отношение ко всему этому имеет мой дядя? Отец ребенка – Байрон?

Элиза так густо покраснела, что в любое другое время Сигна могла бы поддразнить девушку.

– Байрон знает о моем состоянии, но он не имеет к этому отношения. Отец ребенка даже не знает, что я беременна.

– Тебе не кажется, что было бы неплохо рассказать ему? – возмутилась Блайт. – Возможно, он захочет помочь.

– Какая гениальная идея, – чуть ли не выплюнула Элиза. – Неужели ты думаешь, что я молчу по собственной воле? Думаю, мы бы с ним уже поженились, но… я не могу с ним связаться. Байрон сначала помогал мне в поисках, а потом предложил обручиться. Он хороший человек.

У Сигны свело живот, когда она подумала о бумагах в кабинете Байрона, о картах с перечеркнутыми городами и нацарапанными заметками. Несколько месяцев назад Элиза заигрывала с Перси, и он был более чем восприимчив к ее флирту.

Пять месяцев назад… Время совпало, и когда Сигна украдкой переглянулась с Блайт, то увидела понимание в ее глазах.