– Нет. – В голосе Ангела смерти не было ни капли сомнения. Он крепко прижал Сигну к себе и поцеловал в висок, не заботясь о духах, которые беспокойно заерзали у них за спиной. – Когда придет время, они сами узнают. Это их история, и мы не должны вмешиваться.
Сигна не была уверена, что согласна с ним. В душе ей хотелось лишь одного – побыстрее подняться по лестнице и рассказать обо всем Блайт прямо здесь и сейчас. Но Ангел смерти был так рад и так крепко сжимал ее в объятиях, что она осталась.
Возможно, позже она расскажет Блайт. Однако сейчас решила довериться Ангелу смерти.
– Они могут попытаться убить друг друга, – заметила Сигна.
– Однажды ты пыталась убить меня, и посмотри, что из этого вышло. – Глаза Ангела смерти засияли ярче, чем когда-либо, когда он поднялся на ноги и потянул ее за собой. – А теперь, Пташка, почему бы тебе не показать мне окрестности нашего дома? – Он протянул руку, и Сигна приняла ее, едва дыша от счастья.
Эпилог
Эпилог
Эверетт Уэйкфилд и Шарлотта Киллинджер поженились два месяца спустя под лучами летнего солнца.
Казалось, в эти дни счастье витало повсюду. Блайт видела его в отношениях жениха и невесты, когда тот привлек ее к себе для поцелуя. Счастье было и в нежном прикосновении Элизы к ее округлившемуся животу, и в смехе Элайджи, когда она вздрогнула от толчка ребенка. Элизе оставалось всего несколько недель до встречи с ребенком, и Элайджа не задумываясь принял ее в семью.
Сигна тоже расцвела, как цветок, и вздохнула от счастья, когда Ангел смерти обнял ее и их пальцы переплелись.
Блайт решила, что тоже должна быть счастлива теперь, когда к ней вернулся отец и она знает, что ни Эверетт, ни Шарлотта не убивали герцога. Но как бы Блайт ни благодарила жизнь за то, как все обернулось, она не могла избавиться от глубокого беспокойства, которое нарастало внутри нее.
Что бы Сигна ни сделала той ночью в саду, ее силы повлияли не только на Элизу и ребенка. Блайт никому не рассказала о том, что когда их жизни были спасены, она утонула в море белого света. Исходившее от него тепло успокаивало, рассеяло беспокойство и отвлекло от мыслей на секунды, которые показались часами. И в этом море ей послышался бархатный смех безликого мужчины, который кружил ее в объятиях под незнакомую музыку, почему-то до боли знакомую. В танце, в котором она знала каждый шаг.
Это было нелепо, и все же Блайт не могла отмахнуться от воспоминаний. Они вспыхивали снова и снова, когда она смотрела, как Эверетт обхватывает ладонями лицо Шарлотты, напоминая Блайт о том времени, когда какой-то незнакомец держал ее так же, когда жар от поцелуев обжигал тело и больше всего на свете ей хотелось раствориться в его прикосновениях.